— Держи…
Отец придвигает ко мне большую кружку. В ней чай с молоком и медом, в горячей жидкости тает кусочек сливочного масла.
На деревянной доске нарезан батон из ржаной муки. Отец берет один кусочек, накладывает на него кусок брынзы и сверху тонкими кружочками нарезает соленый огурчик.
С сомнением смотрю за всеми этими приготовлениями.
— Приятного аппетита, — протягивает странный бутерброд.
— Это что-то несочетаемое, па! — вырывается само по себе.
Руки отца дрогнули, едва не выронив бутерброд, глаза сверкнули.
— Попробуй, — говорит изменившимся голосом. — Знаю, что несочетаемое, но твоя мама так ела.
Худшее, что может случиться — меня стошнит. Но меня и так постоянно тошнит!
Осторожно пробую.
Неожиданно кажется вкусно. И бутерброд, и чай, который больше похож не на чай, а на наваристый бульон…
В желудке заурчало.
Я буквально проглотила бутерброд за один присест!
— Вкусно.
— Сейчас еще сделаю, — сияет радостно отец. — Срок у тебя небольшой?
— Да, — отвечаю, снова приходится вернуться к острой теме. — Я узнала о беременности в день, когда задержали Демьяна. Он не знает, а я… не представляю, как он к этому отнесется. Он как-то сказал, что не планирует маленьких детей.
— Прямо о таком спрашивала?
— Нет, он сам сказал вскользь, когда…
Незаметно для себя я оказалась втянута в разговор.
Рассказала отцу о многом и совершенно без стеснения, которого можно было ожидать в такой ситуации.
Наверное, потому что я его совсем не знала, и он меня узнает заново именно такой, достаточно взрослой и со своими сложностями в жизни.
Можно было, конечно, умолчать о многом, дать понять, что я лучше и способнее, чем есть на самом деле.
Но правда в том, что я по глупости много раз вляпывалась в разные ситуации…
Даже вопрос о грязных слухах мы обсудили как-то спокойно.
Я уверенно чувствовала себя, сказав, что это ложные наговоры, без лишних страхов.
Можно даже сказать, я ощущала себя в безопасности, когда открыла такие подробности и не ждала подвоха. Интуитивно не ждала.
— Можешь не объяснять, я знаю, что это ложь.
— Откуда? Ты же меня совсем не знаешь. Вдруг я вру?
— Я хорошо чувствую, какой ты стала, и просто знаю, что это были происки завистников, — отвечает он. — Так и получилось.
После этих слов у меня становится спокойно на душе и легко. Даже появляется вера в лучшее, пробивается лучик надежды…
Савицкие много раз говорили мне, что все решится и наладится, я соглашалась с разумными доводами. Но на сердце было тревожно.
Только сейчас, после разговора с отцом я всей душой поверила сказанному…
Зеваю, прикрыв ладошкой рот.
Смотрю на стол, смутившись, что за время разговора умяла целый батон, большой кусок сыра и половину банки огурцов. Сколько чая выпила, даже подумать страшно!
— Я засиделась в гостях. Наверное, мне пора.
— Отдохни немного, потом поедешь, — остужает пыл отец.
— Наверное, я тебя от работы отвлекаю?
— Не переживай. Я оставил цех на помощника, он надежный человек.
Отец включает телек в гостиной, садится рядом на диване. Рассказывает о себе, о том, как живет, обещает познакомить со своей пассией. Я пишу смску Марике, что задержалась, буду позднее. Меня клонит в сон, буквально рубит.
Я даже не помню, успела отправить сообщение или нет, меня накрывает чем-то теплым и безумно мягким…
Сквозь сон слышу обещание отца:
— Не переживай, все будет хорошо. Чтобы ни случилось, твоего малыша мы вырастим…
Глава 28
Соня
Утром просыпаюсь в незнакомом месте, но почти сразу же вспоминаю, где нахожусь. Не успела испугаться, поэтому улыбаюсь.
В доме тихо и на душе тоже спокойно. Так умиротворенно я не чувствовала себя давно.
С тех самых пор как забрали Демьяна, я плохо сплю и почти постоянно сдерживаю слезы, рвущиеся из глубины души.
Однако сегодня впервые просыпаюсь с легкостью на сердце.
Телефона рядом нет.
Прислушиваюсь.
Тихо… Слышно, как тикают большие часы.
Фоном в отдалении звучат шепотки. Наверное, отец разговаривает с кем-то вполголоса. Может быть, даже пришла его женщина.
Мне стоит привести себя в порядок, умыться…
Вспоминаю, где находится ванная комната. Немного взбодрилась, но до сих пор бледная и похудевшая. Скулы заострились… Марика права: мне нужно меньше переживать, но пока не получается.
Расчесав волосы, собираю их в конский хвост. Кофточка безнадежно измята, нет никаких шансов придать ей нормальный вид.
Придется выходить так.
Пока я была в ванной, голоса стихли. Слышен звук двери. Кто-то вошел или вышел. Снова тихо.
Немного поколебавшись, иду на кухню. Может быть, отец завтракает? Вернее, полдничает, поправляю себя, посмотрев на часы.
Проспала как сурок!
Наверное, Савицкие меня потеряли!
— Папа, ты не видел мой…
Застываю на пороге кухни.
Моргаю несколько раз.
Не могу поверить в увиденное.
Что…
— Привет, Соня! — бросает хрипло Демьян, стоящий у стола.
— Демьян?! — голос срывается. — Демьян!
Подбегаю к нему, запрыгнув с разбега. Хватаюсь за него сразу и руками, и ногами, прижавшись всем телом.
— Вот это моя девочка! — стискивает изо всех сил. — Моя соскучившаяся, безумно горячая девочка!
— Ты здесь? Точно?! У меня не глюки?! — плачу, гладя пальцами лицо с сильно отросшей щетиной.
— Нет, нет. Все настоящее. Я здесь. Люблю тебя безумно. Люблю… — признается впервые.
Я уже говорила ему эти слова, он отвечал иначе: “Обожаю…”
— Люблю, — разделяет по слогам, со стоном касается моих губ.
Мгновенно перехватывает контроль, целуя глубоко и уверенно.
Жадно. Словно хочет выпить меня до дна.
Отвечаю ему так же страстно.
Начинаю задыхаться от недостатка кислорода.
Хватаю один глоток воздуха и снова приникла к его губам.
— Не оставляй меня, — прошу навзрыд. — Не оставляй!
— Тише-тише… У нас все будет. Хорошо? — гладит мои губы большим пальцем.
