назад, не раньше. Я мысленно поблагодарил богов за это нововведение, потому что я не из тех, кто любит высоту.
С крыши Святилища открывался потрясающий вид на Квартал Авиаторов: многоквартирные дома, склады, фабрики. На юге высились гигантские своды Амало-Атамарского Авиационного Завода, а дальше тянулась стена Верен’мало. Я не стал подходить к краю, чтобы взглянуть на сады Святилища или на темную воду Мич’майки. Вместо этого побрел по петляющей дорожке, выложенной черными и белыми мраморными плитками, к центру крыши. Там, как и просил меня Кораледж, я помолился за жителей Танверо, отдельно упомянув упырей. Потом я опустился на колени и взял из чаши памятный знак паломника – позолоченный лист дерева элест. Я осторожно положил его во внутренний карман и не без опаски направился к лестнице. У меня не было выбора: пришлось спускаться, в противном случае я был бы вынужден сидеть здесь и ждать голодной смерти. А кроме того, я обещал провести похороны на закате.
Сначала нужно было переодеться. По дороге домой я заглянул в лавку Эстореджа и забрал покупки, сделанные в день взрыва «Превосходства Умвино». За прилавком стоял сам Эсторедж, высокий пожилой эльф.
– Я думал, вы забыли о нем, отала, – мягко сказал он, подавая мне пакет с обновками.
– Нет, – ответил я. – Я просто был… занят.
– Тот желтый сюртук купили у меня в первый же день.
– Ничего удивительного, – улыбнулся я. – Это хорошая вещь, просто я не могу ее носить.
Из-под кустистых седых бровей на меня смотрели проницательные голубые глаза.
– Когда я получу черный сюртук, то обязательно отложу его для вас.
– Это очень любезно с вашей стороны, – немного удивленно ответил я. – Спасибо.
Он отмахнулся, слегка шевельнув ушами.
– Вы делаете огромную работу для нашего города. Я буду только рад оказать вам небольшую услугу.
– Спасибо, – повторил я и поспешил прочь. Я был так смущен, что едва не забыл свой сверток.
Семья Селимада жила в той части Амало, в которой я бывал очень редко, – к северу от Старого города, в районе у подножия гор. Но мой посетитель нарисовал весьма толковую карту, и я успел на кладбище вовремя.
У могилы собрались все члены семьи, начиная с трехмесячного младенца и заканчивая девяностолетними старцами. Одеты они были бедно, но я видел решимость не опускаться и сохранять респектабельность, которая была присуща большинству моих соседей. Все были в черном, как и полагается, даже грудной ребенок, а меррем Селимаран, супруга нового главы семьи, вплела в прическу бусины из оникса. Я подумал, что по сравнению с ними одет неподобающим образом.
Однако присутствующие были рады меня видеть. После проведения Обряда Четырех новый патриарх и его братья засыпали могилу и пригласили меня разделить с ними традиционный поминальный ужин-бдение. Я никуда не спешил. Кроме того, подобные приглашения не раздавались так легко, как в святилище Оршан; я понимал, что, отказавшись, нанесу обиду семье покойного. И я с благодарностью согласился.
Ужин-бдение несколько отличался от поминок, хотя у обоих обрядов было немало общего. На поминках обычно танцевали, иногда пели, и их целью было помочь духу умершего обрести покой; ужин был проще и тише, и начинался он с бдения. По обычаю, бдение проводилось для того, чтобы мертвый в будущем не восстал из могилы в виде упыря. Конечно, в отличие от жителей Танверо семье Селимада можно было не беспокоиться об этом. Таким образом, обычные поминки, которые устраивали в других районах Амало, и местные ужины-бдения были в принципе одним и тем же. Я подумал, что младшие члены семьи предпочли бы танцы и пение, но пожилые тетушки и дядюшки были очень довольны. Две дамы – я решил, что это сестры, хотя я мог и ошибиться – загнали меня в угол и принялись объяснять мне, что большинство прелатов Улиса в наши дни вообще не знает об Обряде Четырех. От отчаяния я перевел разговор на подозрительные и внезапные смерти.
Для них лучшей темы было не найти. Я по-прежнему был зажат между дамами, теперь в роли молчаливого слушателя, пока они вспоминали все похороны, на которых им довелось побывать. В мою бытность послушником мне внушали, что следует всегда внимательно слушать прихожан, как бы сильно тебе ни хотелось очутиться в другом месте, и мое терпение было вознаграждено многочисленными сведениями о смертях – от болезни, от несчастного случая, после родов. Я услышал даже об убийствах. Но все происшествия, о которых мне рассказывали, были весьма просты. Пьяные драки. Муж забил жену до смерти, а потом его, плачущего, нашли рядом с ее телом. Женщина лишилась рассудка и убила свое новорожденное дитя. Ничего похожего на изощренный метод Авелонара, который изолировал жертву от родных и убивал ее медленно, незаметно. Я сам не знал, разочаровало это меня или нет.
Через некоторое время молодая меррем Селимаран вызволила меня, а вскоре после этого кто-то начал петь.
Утром, вернувшись на работу, я вяло подумал, что к прелатам Оршан следовало прислушаться: с бессонницей действительно нужно было что-то делать. Посетителей не было, и все утро я клевал носом; просыпаясь, я приходил в ужас и думал, что мне будет поделом, если кто-нибудь войдет. Но никто не пришел.
Вторая половина дня у меня была свободна, и я решил отыскать драгоценности, заложенные мин Шелсин, в надежде продвинуться вперед в своем расследовании. В тот день, когда мы с Пел-Тенхиором обыскали ее комнату в пансионе и увезли с собой гору краденых платьев, я прихватил все ломбардные квитанции и потом рассортировал их, собрав вместе те, которые выдали в одном месте.
Все эти заведения находились в Кемчеларне, и только одна квитанция была из ломбарда в Джеймеле. Это показалось мне любопытным и служило доказательством того, что мин Шелсин бывала в Джеймеле до той роковой ночи. У меня возникло сильное искушение забыть об остальных ломбардах и отправиться прямо туда. Но опыт научил меня с осторожностью относиться к совпадениям, а это совпадение казалось слишком удачным, чтобы быть правдой.
У меня возникла идея попросить Пел-Тенхиора пойти со мной. Он мог, по крайней мере, узнать некоторые вещи, а возможно, даже сказать, кто подарил их актрисе. Но потом я вспомнил его слова о вечерних репетициях. Я обдумывал этот вопрос, сидя в чайной, и, наконец, решил, что не будет вреда, если я спрошу. Поэтому после обеда я отправился в Алую Оперу, не зная, где еще его можно найти.
Либо он
