— «Газ энд Гроу», у телефона Ванда.
В памяти всплыл образ пожилой кассирши-блондинки с длинными серьгами в ушах. Она постоянно работает в ночную смену. Я прокашлялась и вежливо поздоровалась:
— Здравствуйте, Ванда. — Изби захныкала, и я покачала ее на руках. — Это… Оден. Я часто захожу в ваш магазин за кофе, помните? Мне бы найти Илая Стокка. Тут в некотором роде несчастный случай, ну, не совсем несчастный… А Илай — это парень примерно двадцати лет, темноволосый, ездит на черной…
— Алло?
При звуках знакомого голоса сразу полегчало, будто внутри расслабилась до предела натянутая струна.
— Привет, Илай. Это я. — Замолчав на мгновение, я назвалась четче: — Оден.
— Так и думал, что это ты, — усмехнулся он. — Кому еще придет в голову искать меня в магазине?
— Еще бы, — рассеянно ответила я, поглядывая на свернувшуюся клубочком мачеху, едва различимую в темной гостиной. — Извини. У меня тут такая ситуация сложилась, не знаю, что и делать.
— Ситуация? — переспросил он. — Что случилось?
Прижав Изби к плечу, я вышла в коридор и рассказала о своей беде, время от времени прислушиваясь к беззвучному плачу Хайди.
— Держись и не падай духом, — посоветовал Илай, выслушав рассказ. — Я знаю, что делать.
Через двадцать минут в дверь постучались. Я бросилась открывать и обнаружила Илая с четырьмя стаканами кофе и упаковкой кексов.
— Кофе? — удивилась я. — Это и есть решение проблемы?
— Нет. Вот оно.
Илай шагнул в сторону — за его спиной стояла невысокая брюнетка средних лет, с короткой стрижкой. На меня с любопытством глядели знакомые зеленые глаза, выделяющиеся на оливковой коже. Картину довершали практичный вязаный жакет, черные брючки, белые теннисные туфли и удобная сумка через плечо.
— Мама, это Оден. Оден, знакомься, моя мама, Карен Стокк, — представил нас Илай.
— Здравствуйте, миссис Стокк, — слегка оробелая. — Спасибо, что пришли. Дело в том, что… я не знаю, что делать.
С приветливой улыбкой она склонилась над захныкавшей Избой и поинтересовалась:
— Сколько малышке?
— Шесть недель.
— А где мама?
— В гостиной, — ответила я, освобождая дверной проем. — Она плачет и не говорит ни слова.
Миссис Стокк вошла в дом, а потом обернулась к Илаю:
— Поднимитесь наверх и запеленайте крошку. Я скоро подойду к вам.
Тот кивнул и выжидающе посмотрел на меня.
— А мне… — спросила я с опаской. — Хайди…
— Обещаю, с ней все будет хорошо, — успокоила Карен. — Доверься мне.
Странно, но я, ни секунды не сомневаясь, поверила незнакомой женщине, которая как ни в чем не бывало прошла мимо меня в гостиную. Положив сумку на обеденный стол, она подошла к Хайди и присела рядом на диван. Тихие слова полились рекой, но я не сумела разобрать их, а вот мачеха прислушалась. По крайней мере, позволила миссис Стокк обнять себя за плечи и стала потихоньку успокаиваться.
* * *
Когда мы поднялись в розовую спальню, Изби расплакалась еще сильней. Илай заглянул в комнату, щелкнул выключателем и спросил:
— Есть шерстяное одеяло?
— Одеяло? — Он кивнул. — Наверное, в комоде. Посмотри в третьем ящике.
Я, не переставая, укачивала сестричку, а Илай с минуту порылся в комоде и извлек на белый свет розовое в коричневую крапинку одеяло. Оставшись довольным после изучения находки, он закрыл ящик и заявил:
— Нужна кровать. — Потом добавил: — Ну, хотя бы что-нибудь плоское. Где твоя комната?
— Следующая за этой, — растерялась я. — Правда…
Но Илай уже скрылся в соседней спальне, и мне оставалось лишь последовать за ним. Оказавшись в комнате, он тут же расправил одеяло на кровати, а потом загнул один уголок.
— Отлично, — сказал он, протягивая руки. — Давай ребенка.
Я с недоверием покосилась на него:
— Что ты делаешь?
— Не слышала, что сказала моя мама? — спросил он строго. — Ты должна мне помогать.
— Она просила довериться ей, — напомнила я.
— А мне, значит, не доверяешь?
Я бросила на него подозрительный взгляд, потом перевела глаза на одеяло и плачущую Изби. Вспомнила, как уверенно Илай вел меня в центр танцевального зала в «Таллихо». Пожалуй, ему можно доверить младенца.
Изби кричала, суча крохотными ножками, сморщенное лицо с каждой секундой становилось все краснее. Илай осторожно уложил ее головой к согнутому краю одеяла, тихонько прижал левую ножку к правой и накрыл одеялом, натягивая его и заправляя за плечи малышки. Изби орала громче и громче.
— Илай, — повысила я голос, чтобы перекричать детский плач, — стало только хуже.
Но он, наверное, не услышал, потому что занялся другим концом одеяла, который также туго натянул и закрутил вокруг орущей изо всех сил Изби.
— Илай, — снова закричала я, пока он сгибал последний уголок и закреплял его в одну из складок. — Перестань! Она же…
И вдруг наступила тишина, причем так неожиданно, что я испугалась. Боже мой! Изби таки задохнулась! Бросив испуганный взгляд на крохотный туго спеленатый сверток, с удивлением обнаружила, что сестричка моргает глазенками и, самое главное, молчит.
— …не плачет, — изумленно договорила я. Илай склонился над Фисбой, взял на руки и передал мне. — Как ты сумел успокоить ее?
— Это не я, — пояснил он, пока я с опаской присаживалась на кровать. Изби открыла рот, но только для того, чтобы зевнуть. — Все дело в пеленании и его чудодейственном воздействии на младенцев. Мама клянется, что оно ни разу еще не подводило.
— Как здорово! — обрадовалась я. — Откуда она знает об этом?
— Она работала медсестрой в родильном отделении, — объяснил он. — Всего лишь год назад вышла на пенсию. К тому же у брата с сестрой подрастают четверо детей. Если вспомнить, что нас в семье тоже росло четверо, станет понятно, откуда у нее такой опыт.
В дверь тихо постучали, и через секунду в нее просунулась голова миссис Стокк.
— Хайди надо отдохнуть, — сообщила она. — Идемте вниз.
Мы с Илаем прошли за ней по коридору, мимо комнаты Хайди, из-под которой пробивалась яркая полоска света. Не успели мы дойти до лестницы, как свет погас.
На кухне миссис Стокк сразу проследовала к раковине, вымыла руки и вытерла о бумажное полотенце.
— Вот и хорошо, — улыбнулась она, обращаясь ко мне. — Дай-ка мне малышку.
Забрав аккуратный сверток из моих рук, миссис Стокк присела на стул и легко прикоснулась пальцами ко лбу Изби, проверяя температуру.
