дороге, - не глядя на меня бросил Бур.
Я потер бровь, соображая как перевести в более привычные метры указанную меру длины, но в усталую голову не прилезло ничего дельного.
- Этого зазря потащим, - указав грязным пальцем на лежащее тело, объявил Одинец. - Доходит. У него из ушей водица течет, дышит уже через раз.
Сашка недоверчиво хмыкнул и пожал могучими плечами.
- Живой был, пока плыли, постанывал даже.
- Да, хреновы у него дела, - сказал я, оглядывая и ощупывая голову парня с надувшейся на затылочной кости гематомой. Из ушей у него не вода течет, а спинномозговая жидкость, небось еще и перепонки лопнули. Перелом основания черепа, отек мозга и капут, с такими повреждениями он еще долго протянул в таких условиях. - Видимо, кто-то хорошенько приложил его по башке. Бросать не станем, пока дышит, он - наш.
Одинец пожал плечами, показывая, что уж ему-то все равно крякнет этот малый сию минуту или чуть погодя. Я внимательнее оглядел наше расположение с близкой кромкой дремотного леса, теряющуюся в нем дорогу, уютно нависающей ветлой и со стеной из высоких сорных трав, окружающих все это великолепие. Если кому-то захочется накрыть нас на данном относительно чистом клочке - сваливать будет некуда.
- Вы тут втроем оглядитесь покамест, - собрав вокруг себя свою малочисленную бригаду, я покрутил перед их носами указательным пальцем, изобразил работу вертолетного винта. - Пошарьте вокруг. Если чего нашарите, знак прежний - «сорока».
- Я сорокой не умею, - засмущался Одинец.
- Ну тогда кукушкой, совой мне все равно. Главное, чтоб не карасем. Станете нужны - свистну.
- Сделаем, батька, - важно кивнул Жила и первым направился прямо по дороге. Одинец с Невулом потянулись за ним как цыплята за курицей, норовя попасть в шаг точно неопытная солдатня на марше. Мне ничего не оставалось как окликнуть олухов, заставить вернуться и выразить недоумение откуда берутся столь бестолковые разбойники.
- Нам что на три стороны разойтись? - первым усек ошибку Жила и я ободряюще шлепнул его по спине.
- Что-то в этом роде. За водой я, так и быть, сам присмотрю.
Пристыженная троица рассыпалась и исчезла из вида, шурша крапивой. Послышался голос Бура.
- Стяр, подойди, будь добр!
Я сделал знак Сашке оставаться подле Праста с Шибаем и медленно, сохраняя независимое достоинство, побрел на аудиенцию к первому наследнику вировского боярина. Он сидел на корточках между дорогой и ветлой возле поклажи, держа правую руку на одном из мешков с серебряными монетами.
- Ты хорошо обучаешь своих людей, - Бур зыркнул на меня снизу вверх и одобрительно кивнул. Я заметил, что вид у него не ахти, замученный и сонный.
- Я их второй день вижу. Так же как и ты.
- Ну да, ну да. Я и забыл, что ты все забыл.
Если он кликнул меня, чтобы снять скуку пустой болтовней, то выбрал не лучшее время.
- Зачем звал?
Бур слегка прихлопнул ладонью мягкую кожу мешка.
- Этот - твой. Забирай и дели как знаешь.
Я поскреб щетинистый подбородок. Принимая во внимание немалую скорость роста волос на моем лице, можно с уверенностью заявить, что через пять-шесть дней я стану обладателем заметной бороды. Надо будет все же побриться. Или не надо...
Я тронул твердый бок мешка носком сапога. За комплексную помощь нам была обещана равная часть всего объема драгметаллов. Учитывая катастрофический падеж разбойничьего поголовья, этот мешочек можно считать достойной платой.
- Пусть пока у тебя побудет, я с дележкой не спешу. Гораздо охотнее я бы поел и выспался.
Бур убрал руку с серебра, неторопливо поднялся на ноги. Поморщился, согнув левую руку и ухватился за поврежденный локоть.
- Дойдем до Родимовой веси и я обо всем договорюсь.
Ничто так не сплачивает коллектив как совместная попойка или драка с общим противником. Бур дернул губами в подобии улыбки и полез в свою сумку.
- Держи, - на его ладони тускло блестела знакомая цепочка с резным распятием. - Твой удар отвлек того урмана.
- Да ты и сам бы справился, - решил немного польстить я.
- Не уверен. Двое урманов на одну мою руку это слишком. Я бы предпочел ни одного.
Надевать голду на шею я не стал, сунул к трофейному перстню в свою сумку, тщательно завязав тесемки.
- Мне сказали, что ночью стоянку налетчиков навестили урманы и перебили почти всю их шайку.
- Люди Эмунда, больше некому. Шибай где-то снюхался с ними месяца три назад. Притащил эту стаю в Виров. Уговаривал отца взять их в дружину пока нас с Дивеем не было. Головач отказался. Он как и Рогволд северян не больно жалует.
- Сколько их всего?
- Точно не знаю. Должно быть с десяток. Половину мы положили.
С большим трудом, с помощью огнестрельного оружия и вовремя нарисовавшегося Сашки. Не будь из этого комплекта чего-то одного каюк нам всем. При желании остатки Эмундовой своры накинут нам таких проблем - мама не горюй. По всей видимости, Бур тоже додумался до столь неприглядной перспективы. Его кислый взгляд остановился на пустой кобуре бесполезном куском смятой кожи висящей у меня подмышкой.
- Как я понимаю, грома из руки больше не будет?
Вопрос прозвучал с нотками сожаления и я не стал разубеждать собеседника.
- Хорошего помаленьку.
- Никогда не считал колдовство чем-то хорошим.
- В этой штуковине и без колдовства хорошего мало. В любом случае больше его не случится. Забудь. Теперь у меня только мой меч.
Я бы не удивился, услышав издевательский смех из уст Бура. Ну какой к черту меч?! Я его три минуты в руке подержал и надеялся, что этим дело и ограничится до конца моих дней. Не знаю видел ли он мои потешные взмахи, но смеяться Бур не стал. Он вообще стал мало походить на того озлобленного волка, каким я успел его узнать. Уморился, наверно, корчить из себя крутого.
- Что с Завидом?
Бур покосился на безучастно сидящего брательника и стиснул зубы, вздыбив желваки.
- Горюет, что больше не сможет держать меч.
- Будто на свете мало других занятий, - резонно подсказал я.
- Завид - воин. Он никогда не станет мастерить колеса для телег или тачать
