вскакиваю и бросаюсь к дверям станции. Только бы хоть кто-то там был жив… только бы была жива Марта…
Один из рабочих пытается преградить мне путь и, получив мощный толчок в грудь, плюхается на газон. Его товарищи хватаются за лопаты, но я направляю энергию в доспех и оружие. После этого они отшатываются, словно увидели привидение. Не знаю, что они увидели на самом деле возможно, как я достаю из-за спины автомат Калашникова. Мне все равно. Рванув на себя деревянную дверь, я врываюсь в пустой зал ожидания и бросаюсь к расписанию, впиваясь глазами в нужную строчку.
Камелот горит. Причем, я не очень-то понимаю, чему в нем гореть. Стены там каменные, пол и потолок тоже. Разве что мебель…
Тем не менее, коридор, в котором я оказался, наполняет едкий дым. Едва не задохнувшись в нем, я достаю из кармана кристалл шлема и направляю в него немного энергии, дождавшись, когда прохладная ткань обовьет мою голову. Дышать сразу же становится немного легче. А вот видимость не улучшается.
Из-за этого я едва не падаю, споткнувшись обо что-то в кромешной горячей тьме у самого входа. Нагнувшись, я обнаруживаю, что это тело Борса. Его шея распорота, похоже, его собственным лезвием, и кажется, что на ней появился второй рот, оскаленный в ужасной беззубой улыбке.
С трудом сдержав рвотный позыв, я отворачиваюсь и иду дальше. Мне хочется верить, что хоть кто-то в замке уцелел. Черный дым стелется вокруг непроницаемой завесой. Меня вдруг настигает догадка горит библиотека. Я бросаюсь туда настолько быстро, насколько это возможно в клубящейся тьме.
Но когда я добираюсь до массивной библиотечной двери, то обнаруживаю, что сердце пожара вовсе не там. Нет, из библиотеки тоже валит дым, но он как будто просачивается в нее прямо из стен. Книги не горят, но два стеллажа с ними повалены. В бесформенной груде книг, полузасыпанное ими лежит тело Мерлина. Я подбегаю к нему и пытаюсь нащупать пульс. Тщетно. Мерлин спокоен в своем философском одиночестве. Найти последний приют среди книг — не так уж плохо для мудреца, наверное.
Внезапно я чувствую, что фильтр, созданный моим шлемом, начинает сдавать. В горле появляется едкое ощущение дыма, ноздри наполняет запах гари, а перед глазами начинает мерцать красноватый значок. Шлем у меня низкоуровневый, и долго справляться с функцией противогаза неспособен. Мне нужно побыстрее уходить отсюда. Но без Марты я не уйду.
Марту я нахожу в комнате напротив библиотеки — той самой, которую Изольда оборудовала под лазарет. Она сидит на полу, прислонившись спиной к одной из коек, с закрытыми глазами и приоткрытым ртом, абсолютно без движения, похожая на мраморную статую. У меня опускаются руки. Хочется крушить все вокруг. Хочется рвать себе раздраженное дымом горло ногтями. Хочется напиться в «Хрустальном дворце» до потери сознания и никогда-никогда не вспоминать то, что я вижу сейчас.
Внезапно тело Марты содрогается от кашля. Я понимаю, что она все еще жива. С безумной надеждой я бросаюсь к ней, отдавая приказ шлему вырастить для нее отросток, через который она сможет дышать. Шлем протестующе пищит и лезет мне в глаза яркими алыми значками. Его ресурсов не хватит на то, чтобы фильтровать воздух для нас обоих. Плевать! Пусть хоть как-нибудь!
Шлем неохотно подчиняется моему приказу, отращивая для Марты что-то вроде трубки с раструбом, который нужно прижать к ее лицу. Для этого мне приходится взять ее на руки. Хорошо, что она совсем невесомая, да и ресурсы моих доспехов, пускай и со скрипом, помогают мне поддерживать ее. С тихим чмокающим звуком раструб прижимается к ее лицу. "Вот таким вот вышел наш с ней первый поцелуй," — почему-то приходит мне в голову. С раструбом дыхание Марты становится ровным, и автоматика шлема услужливо сообщает мне, что ее состояние стабильно. Не переставая при это пищать о том, что вот-вот отключится из-за нехватки ресурсов, и вынуждено выйти на повышенное потребление моей энергии. По-хорошему, мне следует побыстрее уносить ноги, чтобы и Марту спасти, и самому тут не задохнуться. Но мне еще нужно узнать, что случилось с Артуром. Я не могу уйти, пока есть хоть малейшая надежда на то, что он жив.
С Мартой на руках я добираюсь до тронного зала. Сразу становится понятно, что очаг пожара именно здесь. Густой дым валит сквозь створки дверей, одна из которых валяется на полу, а другая едва держится на одной петле. Я заглядываю внутрь.
В черных клубах дыма виднеются какие-то деревянные лепестки, разбросанные по полу. Я не сразу понимаю, что это остатки круглого стола, которым, видимо, пытались забаррикадировать двери. Массивные кресла тоже валяются в беспорядке, словно разбросанные ураганом. Тело Артура лежит поперек одного их них, лицом вверх. На Артуре нет его белых доспехов и великолепного меча, он лежит просто в джинсах и куртке. Мне хочется плакать. Я даже не знаю, что именно вызывает эти слезы: не то просто смерть человека, которого я все-таки считал другом, не то несбывшиеся великие мечты, не то мое собственное бессилие. Наверное, все вместе, да еще дым, которого под моим шлемом становится все больше.
Внезапно я чувствую ужасное, космическое одиночество. Именно Артур был тем, кто собрал нескольких напуганных и недоверяющих друг другу людей вместе, сделал из них серьезную силу. И теперь его больше нет, и мы все снова предоставлены сами себе.
Но тут, я понимаю, что есть еще один человек, судьба которого мне пока не ясна. Аня. Гвиневра. Хранительница этого замка. Я обвожу затянутый клубами дыма зал, и мой взгляд останавливается на том, чего до этого не замечал. Или просто не хотел замечать. Я вижу, откуда на самом деле валит дым.
Он поднимается из дыры в каменном возвышении. Когда-то из него выходило наружу навершие хрустального меча. Сейчас же камень частично выворочен из пола, словно кто-то с чудовищной силой пытался вырвать меч из него. А когда понял, что не сможет разбил вдребезги: пол вокруг усыпан радужными осколками.
Теперь я понимаю, что это за дым. Здесь ничего не горит, на самом-то деле. Просто этот схрон умирает и распадается. Еще несколько минут, и никакого Камелота уже не будет. И Ани не будет, а может быть, уже и нет. Завороженный, я смотрю на клубы дыма, поднимающиеся из камня. На секунду мне кажется, что я вижу в них две фигуры, удаляющиеся от меня: мужскую и женскую. Он, в доспехах и плаще, держит за руку ее — в длинном струящемся платье. И они
