Леона поежилась: у нее появилось такое ощущение, будто она только что прикоснулась к привидению. Таддеус не направил на нее свое влияние, однако она почувствовала, как изменилась атмосфера. Фог тоже ощутил это. Пес тихонько заскулил и, наконец, отвел взгляд от Гудхью.
Стоявший за столом доктор окаменел как статуя. Он смотрел прямо перед собой невидящим взором. Его лицо приняло совершенно безучастное выражение.
– Я помню, – промолвил он невыразительно.
Таддеус безжалостно заставил его дать им подробное описание мистера Смита. К тому времени, когда он закончил, Леона убедилась в том, что сомнений больше быть не может. Начиная от светлых, почти белых волос и заканчивая прогулочной тростью, Гудхью совершенно точно описал того человека, которого миссис Кливз мельком видела на Вайн-стрит. Гудхью, разглядевший его получше, описал этого человека подробнее.
– …большое серебряное кольцо с ониксом на правой руке… – слегка растягивая слова, говорил он, – у прогулочной трости серебряный набалдашник в форме головы ястреба… очень светлые серо-голубые глаза…
Когда опрос завершился, Таддеус посмотрел на Леону. Его взор все еще пылал, и у нее появилась уверенность, что если она слишком долго не отведет глаз, то не сможет сопротивляться и сгорит в этом жарком пламени.
– Он побывал возле твоей консультации, дождался, когда ты уйдешь оттуда, – сказал Таддеус. – Потом он проследил за тобой до дома и выжидал, когда его можно будет обыскать.
Леона поежилась.
– Этот человек получает удовольствие от убийств, – проговорила она. – Не сомневаюсь в том, что он не вошел в дом, когда там были мы с миссис Кливз, только из-за Фога. И если бы не моя собака… – Леона осеклась, не в силах договорить до конца.
Оба опустили глаза на Фога, который, в свою очередь, смотрел на них с выражением вежливого любопытства.
Леона взъершила ему шерстку, а затем снова обратилась к Таддеусу:
– Так ты считаешь, что мистер Смит и есть Полуночный монстр?
– У меня нет ни доли сомнения в этом, – ответил Уэр, поворачиваясь к двери. – Пойдем. Нас ждет еще одна встреча. Нам необходимо узнать имя женщины, которую мы нашли мертвой в музее Делбриджа.
Леона покосилась на окаменевшую фигуру, стоявшую возле письменного стола.
– А что делать с мистером Гудхью?
– А что с ним? – Таддеус отворил переднюю дверь магазина. – Пусть стоит тут, пока не замерзнет.
– Не можешь же ты оставить его в таком состоянии, Таддеус, – сказала Леона. – Как долго будут длиться чары?
Жар в его глазах, которые начали было остывать, вспыхнул снова.
– Это не чары, черт возьми! – выругался он.
– Извини, – вымолвила Леона, быстро зашагав к двери в сопровождении собаки. – Я не хотела тебя обидеть.
Таддеус посмотрел на нее таким пронзительным взглядом, что тот, похоже, мог бы проникнуть сквозь густую сетку вуали.
– Я не колдун, – спокойно проговорил Таддеус.
– Да нет, конечно! – поспешила согласиться Леона. – Но колдовства и не существует вовсе. И слово «чары» я использовала в метафорическом смысле.
– Я бы предпочел, чтобы ты не использовала его ни в каком смысле, – недовольно проворчал Таддеус. – Во всяком случае, по отношению ко мне. Я гипнотизер, более того, я очень сильный гипнотизер, но мои способности носят физический характер, а не сверхъестественный.
– Да, я знаю, но…
Таддеус кивком указал на окаменевшего человека.
– В гипнозе нет ничего магического, – сказал он. – И я использовал свой талант лишь для того, чтобы временно нейтрализовать его чувства. Множество практиков способны сделать примерно то же самое. В таком состоянии человек поддается внушению, но к колдовству это никакого отношения не имеет. Все дело в элементарной способности манипулировать некоторыми потоками.
Неожиданно Леона поняла.
– Без сомнения, ты не из тех, кто пострадал от обвинений в применении оккультных знаний, – спокойно проговорила она. – Когда я работала в Литтл-Тиктоне, священнослужители не раз читали мне целые лекции о том, что я прибегаю к помощи зла, и настоятельно советовали мне бросить профессию. А женщинам из предыдущих поколений моей семьи часто приходилось пользоваться своими умениями тайком, так как они сильно рисковали: их могли арестовать и даже сжечь на костре. И многим пришлось убегать, спасая жизнь, потому что на их пути встречался какой-нибудь чрезмерно ревнивый фанатик веры, который вбил себе в голову, что Господь избрал именно его для того, чтобы он избавил мир от ведьм и колдунов. Даже сегодня, даже в обществе «Аркейн» есть люди, считающие, что те, кто работает с кристаллами, немногим лучше обычных карнавальных зазывал.
Несколько секунд Таддеус оставался напряженным, а затем он явно расслабился. Его глаза остыли.
– Да, – кивнул он. – Ты понимаешь. Ты всегда все понимала, с самого начала. Пойдем, у нас еще есть дела.
Леона откашлялась.
– Ты, в самом деле, не должен оставлять доктора Гудхью в таком состоянии, – сказала она решительно. – А вдруг он не выйдет из транса? Что, если кто-то придет сюда и решит, что у него был удар или его парализовало? – Тут ее поразила чудовищная мысль. – Господи, а вдруг люди подумают, что он умер? А он все еще жив! Ходят же слухи о подобных случаях – ну, все эти ужасные истории о людях, которых по ошибке похоронили заживо, потому, что кто-то решил, что они умерли.
Таддеус снова удивил ее своей быстрой, волчьей улыбкой.
– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя прекрасное воображение?
Леона вздрогнула.
– Думаю, это результат того, что я давно вторгаюсь в чужие сновидения и мысли, Таддеус, – промолвила она. – Ты же понимаешь, что я не в восторге от доктора Гудхью, но я на самом деле считаю, что мы не должны оставлять его в состоянии транса. Он беспомощен.
– Успокойтесь, мадам! Если я не дам ему особых указаний насчет продолжительности транса, то гипнотический эффект пропадет через несколько часов. Дело в том, что гипноз, даже принудительный, как сейчас, прекращает свое действие. Иногда это сильно раздражает.
– Разбуди его! – приказала Леона, чувствуя, что теряет терпение. – В таком состоянии он слишком раним. Что, если в магазин забредет вор?
Таддеус скривил рот.
– Очень хорошо. Только не думаю, что по Лондону бродит много воришек, которым необходим годовой запас «Жизненного эликсира для мужчин», произведенного доктором Гудхью. Но если тебе так уж это необходимо, то хорошо, я разбужу его.
– Спасибо, – бросила Леона.
Голос Таддеуса зазвучал по всей комнате, наполняя ее безграничной мощью великого океана:
– Гудхью, вы проснетесь, когда часы пробьют четверть второго. Вы меня поняли?
– Да, – ответил Гудхью.
