Пролог
Глаза непрошеного гостя пылали холодным огнем. Он поднял руку и смел с полки еще один ряд ваз. Они с грохотом упали на пол и разбились на мелкие осколки. А незнакомец двинулся к ряду небольших статуэток.
— Советую вам поторопиться со сборами, миссис Лейк, — властно сказал он, нацеливаясь на хрупких глиняных панов, афродит и сатиров. — Карета отправится через пятнадцать минут, и обещаю вам, что вы с племянницей будете в ней, с багажом или без него.
Лавиния наблюдала за ним, стоя у подножия лестницы, не зная, как прекратить это уничтожение ее товара.
— Вы не имеете права так поступать. Вы разоряете меня.
— Напротив, мадам. Я спасаю вам жизнь. — Его нога в сапоге с размаху ударила по большой урне с орнаментом в стиле этрусков[1]. — Хотя я, конечно, не рассчитываю на благодарность, Лавиния вздрогнула, когда урна раскололась. Она поняла, что бессмысленно увещевать этого невменяемого человека. Он вознамерился уничтожить все, что находилось в ее магазине, и она не могла помешать ему. Еще в юности Лавиния научилась распознавать момент, когда следует прибегнуть к тактическому отступлению. Но так и не научилась невозмутимо воспринимать столь кардинальные изменения в судьбе.
— Если бы мы были в Англии, я бы добилась вашего ареста, мистер Марч.
— Но мы ведь не в Англии, не так ли, миссис Лейк? — Тобиас Марч ухватился за статую гранитного центуриона в натуральную величину и толкнул ее вперед. Римлянин рухнул на свой меч. — Мы в Италии, и у вас нет выхода. Вам придется повиноваться мне.
Бесполезно было даже пытаться настаивать на своем. Чем дольше Лавиния задерживалась здесь, пытаясь переубедить Тобиаса Марча, тем меньше времени оставалось на сборы. Но привычное упрямство не позволяло Лавинии покинуть поле битвы без сопротивления.
— Ублюдок! — бросила она сквозь зубы.
— Только не с юридической точки зрения. — Несколько ваз из красной глины полетели на пол. — Но я, кажется, понимаю, что вы хотите сказать.
— Вы явно не джентльмен, Тобиас Марч.
— Не стану возражать. — Он сбросил на пол статуэтку обнаженной Венеры. — Но и вы ведь не леди, верно?
Лавиния сжалась, когда фигурка разбилась вдребезги. Статуэтки обнаженной Венеры пользовались большим спросом у покупателей.
— Как вы смеете? Да, мы с племянницей застряли в Италии, и нам пришлось заняться торговлей, чтобы как-то жить. Но это еще не повод, чтобы оскорблять нас.
— Хватит! — Он резко повернулся к ней. В свете ламп его суровое лицо было холоднее лиц мраморных статуй. — Скажите спасибо, что я счел вас всего лишь невольной жертвой преступника, которого разыскиваю, а не членом его банды воров и убийц.
— У меня нет доказательств того, что преступники не использовали мой магазин для обмена посланиями, но я не склонна верить ни единому слову такого грубого человека, как вы.
Марч вытащил из кармана свернутый лист бумаги:
— Вы отрицаете, что эта записка была спрятана в одной из ваших ваз?
Лавиния взглянула на изобличающую ее записку. Она только что с ужасом наблюдала, как Марч разбивает прелестную греческую вазу. Внутри вазы оказалась записка, очень похожая на отчет преступника своему хозяину. Что-то насчет успешной сделки с пиратами.
Лавиния вздернула подбородок:
— Я не имею никакого отношения к тому, что один из моих клиентов положил свою записку в вазу.
— Речь идет не просто о случайном клиенте, миссис Лейк. Преступники используют ваш магазин уже несколько недель.
— И откуда вам это известно, сэр?
— Я наблюдаю за домом и вашими перемещениями уже почти месяц.
Лавиния широко открыла глаза, потрясенная таким наглым и прямолинейным признанием:
— Вы целый месяц шпионили за мной?
— Начиная наблюдение, я полагал, что вы — активная участница банды Карлайла здесь, в Риме. И только по прошествии времени я пришел к выводу, что вы скорее всего не знали, чем занимались некоторые ваши так называемые клиенты.
— Это возмутительно!
Марч насмешливо взглянул на нее:
— Вы хотите сказать, что все же знали, чем занимались эти люди, приходившие сюда регулярно?
— Ничего подобного я не говорю! — Лавиния повысила голос, но не могла совладать с собой. Никогда в жизни она не была так разгневана. И никогда еще ей не было так страшно. — Я полагала, что они истинные любители старины, порядочные люди.
— Неужели? — Тобиас взглянул на коллекцию ваз из темно-зеленого стекла, стоявших аккуратным рядом на полке. В его улыбке не было ни грана тепла. — А насколько порядочны вы сами, миссис Лейк?
Лавиния замерла.
— На что вы намекаете, сэр?
— Это не намек. Я просто вижу, что большая часть предметов в этом магазине всего лишь дешевые копии. Здесь очень мало настоящих антикварных вещей.
— Откуда вам знать? — возразила она. — Не утверждайте, будто вы знаток антиквариата. Я никогда не поверю этому. Вам не удастся выдать себя за ученого и исследователя после того, что вы сделали с моим магазином.
— Вы правы, миссис Лейк. Я не знаток греческой и римской старины. Я просто человек дела.
— Вздор! С какой стати обычный бизнесмен станет преследовать человека по имени Карлайл до самого Рима?
— Один из моих клиентов поручил мне разузнать о судьбе человека по имени Беннет Рукланд.
— И какова же судьба этого Беннета Рукланда?
Тобиас взглянул на нее:
— Его убили здесь, в Риме. По мнению моего клиента, это произошло потому, что он слишком много знал о тайной организации, контролируемой Карлайлом.
— Правдоподобная история, ничего не скажешь.
— Тем не менее она именно такова, и только это сегодня имеет значение. — Марч швырнул на пол еще один горшок. — У вас осталось всего десять минут, миссис Лейк.
Осознав, что все ее возражения тщетны, Лавиния подхватила юбки и стала подниматься по лестнице, но вдруг обернулась.
— Ваша профессия — расследовать убийства по поручению клиентов — кажется довольно странной.
— Не более странной, чем продажа фальшивого антиквариата.
Лавиния разозлилась:
— Я уже говорила вам, сэр, они не фальшивые. Это копии, и продаются они как сувениры.
— Называйте их как хотите, но, на мой взгляд, все это подделки.
