Книга Ничего святого - Степан Алексеевич Суздальцев

– А дядя Гриша, – напомнил я, – не будет встречать его с родителями.

– Больно ты ему нужен.

– Ну во всяком случае, там я никому не буду мешать.

– Ты и здесь никому не мешаешь, – справедливо отметила мама. – И вообще, у тебя сегодня был последний день в четверти?

– Да.

– Дневник давай.

Я дал маме дневник, она просмотрела последние пару недель, не нашла там ни одного замечания и удивилась. Потом она открыла конец тетради, где помещались четвертные оценки.

– Так, я по алгебре почему четыре?

– Так получилось, – сказал я и добавил твердоватым голосом. – Я же вроде не на математический поступать планирую.

– Это не отменяет, что уроки надо учить, и учить внимательно.

– Конечно, – согласился я.

– Ладно, – сказала мама, закрыв дневник. – Если хочешь встречать Новый год с дядей Гришей, можешь встречать с ним. Но с Игорем всё равно помирись, а то – это не дело.

Я признал справедливость слов матери и, как только она ушла, набрал дяде Грише и попросил его, если что, подтвердить, что мы с ним вместе встречаем Новый год.

– Ты чего это там удумал, гном? – рассмеялся он за несколько тысяч километров.

– Хочу с друзьями отпраздновать.

– Ну так отпразднуй.

– Прикроешь меня?

– Ладно, – ответил он.

Так я получил индульгенцию осуществить свой коварный план.

С каждой минутой Новый год с неутомимой стремительностью становился всё ближе.

Словно крупицы мгновений в песочных часах, снежинки цвета невинного невежества опускались на серые московские улицы, – там, смешивались они с повседневностью, отмеряя с каждой новой крупицей приближение 2008 високосного года, которому предстояло круто изменить мою жизнь.

Как это всегда бывает, в канун Нового года время как будто ускорило своё движение, хотя в действительности время осталось прежним.

Время не ждёт, не умирает и не опаздывает. С педантичной точностью оно всегда пунктуально, неумолимо и неизбежно. Вне зависимости от моральных норм и низших (иными словами, конституционных) законов, время всегда право: его нельзя отменить, запретить или сократить. Время, не повинуясь даже небесным законам, будет существовать до скончания времён.

Время непрерывно в движении, оно движется с одной скоростью и по одной траектории. Время постоянно и объективно: это одна из самых предсказуемых вещей в мире, однако оно имеет удивительную власть, поскольку оно есть непреложное и неизменное условие жизни.

Возможно, именно поэтому главным мужским украшением являются часы, – они олицетворяют контроль над временем, но на самом деле никто не может контролировать Время.

Время беспощадно и беспристрастно, как высшая справедливость. В некотором роде Время и есть сама справедливость, и если бы кто-то хотел абстрактно изобразить справедливость, ему было бы достаточно указать на часы.

Итак, вселенская справедливость отсчитывала приближение Нового года, главного русского праздника, объединяющего всех наших соотечественников в едином светлом порыве восторженного ожидания чуда.

Новый год всегда был для меня чем-то особенным, чем-то великим – некоей отправной точкой отсчёта, где можно начать всё сначала, сделать иначе, оставить прошлое в прошлом и пойти дальше.

Кроме того, несмотря на своё детское открытие о бренности Деда Мороза, я продолжал верить в новогоднее чудо. Даже понимая, что в этом несовершенном мире нет никакого доброго старика, который в праздник развозит подарки детям, я продолжал верить в силу волшебства, которое происходит под Новый год.

Я не верил в бога, в государство, в народ, не верил в Родину, не верил в школу, не верил в любовь и не очень-то не верил в людей. Но я продолжал верить в новогоднее чудо. Однако здесь, впервые за долгое время, я не чувствовал его вокруг себя.

Обычно рождественская сказка укутывала меня, как пуховое одеяло, и вот я впервые оказался в ситуации, когда Новый год уже вовсю ломился в ворота, а я до сих пор не чувствовал его приближения. Как парализованный осознаёт свою инвалидность, когда обнаруживает, что не чувствует своих конечностей, так и я обнаружил в себе известную степень дефективности, поняв, что не чувствую приближения новогоднего чуда.

Состояние общего праздника не передавалось мне, и я находил это своей проблемой. В действительности я просто не понимал в тот момент, что впервые за долгое время освободился от одной из величайших ловушек человечества – светлого праздника, столь прекрасного, что даже сильнейшие из людей покоряются его чарующей привлекательности.

Но перспектива быть частью общей массы, пускай даже она согрета теплом божественного рождественского света, невольно отталкивала меня, и я не чувствовал никакого восторга перед надвигающимися каникулами.

И всё же было в них что-то тёплое: я не сразу почувствовал это тепло, но в какой-то момент я понял, что с нетерпением жду грядущего праздника. Однако ожидание это был крайне рациональным. Я ждал не абстрактного чуда, которое должен принести мне под ёлку пузатый дедушка, – моя радость была вызвана тем конкретным обстоятельством, что мне предстояло провести несколько дней в компании моих друзей, где я мог быть собой и делать то, что мне нравится. Несколько дней без унижений, издевательств, рукоприкладства и попрания моих представлений о собственном достоинстве, – и всё это было совершенно законно и не грозило болезненной расплатой!

Сейчас мне сложно выразить в полной мере степень восторга, который охватывал меня в предвкушении этих праздников. Последние дни 2007 года я провёл в удовлетворении своей судьбой и почти не замечал нападок Игоря, – возможно, он сам смягчился в преддверии общего праздника, но в те моменты, когда он всё-таки пытался меня задеть, я думал о том, что уже скоро я буду в компании близких людей и скверный нрав отчима не будет отравлять моё настроение.

Решено было встречать Новый год привычной компанией: Илюха, я, Колян, Луис, Ленор, Димка, Шрек и, возможно, к нам присоединилось бы ещё несколько человек, – я очень надеялся, что одним из них будет Настя.

30 декабря – в воскресенье – я поехал на Преображенскую площадь, где находился рок-магазин «Хобгоблин», там я решил купить для всех подарки к Новому году. Для Коляна я купил нашивку KORN, – я знал, что он не слушает эту группу, но на ней было стёбно вышито слово KOЛЯN. Для Шрека я купил 6 наборов клёпок по 25 штук, – он любил украшать ими свою одежду. Ленор и Луис я взял по набору крутых английских булавок – всё-таки они были девочки. Димке я решил подарить две пары красных шнурков: его шнурки изорвались в нескольких местах, и в итоге его шнуровка представляла узловатое сооружение, заставлявшее владельца всякий раз материться, когда ему нужно снимать ботинки. А Илюхе я купил большой чёрный флаг с красной буквой А, стремительно рвущейся из круга, превозмогая преграды. Я долго ходил по магазину, размышляя, что бы такое подарить Насте. Я хотел, чтобы это был особенный подарок, но при этом не хотел вызвать вопросов у окружающих. Но мне так и не пришло в голову ничего дельного. Я думал было заехать в книжный и купить ей какую-нибудь книгу, но она была такой начитанной, такой образованной, что я ума не мог приложить: что же она могла ещё не читать. В итоге, уже собравшись уходить из «Хобгоблина», я заметил стальной браслет в виде колючей проволоки. В нём было какое-то грубое изящество, агрессивное очарование, которое очень вязалось с внешним обликом Насти. И, несмотря на то, что этот браслет стоил больше, чем все остальные подарки, вместе взятые (а стоил он 1500 рублей), я, не задумываясь, купил его. Продавец объяснил мне, что сталь посеребрённая, и это меня очень обрадовало.

Собрав все подарки, я вернулся на Светлогорский проезд и провёл остаток дня в предвкушении грядущего праздника. Я специально лёг уже под утро, чтобы поспать до середины дня и быть бодрым всю ночь, которая предвещала бурный кутёж.

Человек – существо коллективное. Он приходит в этот мир, чтобы развиваться через взаимодействие с другими людьми. И любое взаимодействие есть благо для него с точки зрения высшей мудрости, однако она не всегда открыта самому человеку, и оттого иные взаимодействия вводят его в уныние.

Для всестороннего развития человек должен общаться не только с добрыми людьми, но и со злыми,