занимался своими определёнными обязанностями. Например, задачей Эндрила являлось наблюдение за деятельностью потусторонних сил на земле и устранение угроз, связанных с ними, поэтому всё происходящее легло на его плечи. Другой магистр, о котором вскоре пойдёт речь — Руан, друг Эндрила, отслеживал порталы и разломы в измерениях, ведущие в наш мир. Деятельность некоторых магистров была основана внутри самого Ордена, один из них занимался подготовкой и обучением монахов, другой отвечал за безопасность монастыря в целом. Вся эта огромная площадь помещений и коридоров делилась на множество частей. В самых глубинах горы располагались склады с запасами еды, оружия и различные магические артефакты. У Ордена была своя тюрьма, где держали в основном людей или наполовину людей, так как духов простоя решетка удержит. Жилой сектор находился в одном месте. Он чем-то походил на улей — у каждого служителя была своя небольшая комнатка, где он отдыхал и проводил время, и таких комнат было очень много. Правда, большинство монахов жили в городах или деревнях, имели семья, работали, выглядели как обычные люди, поэтому монастырь не располагал особыми удобствами для жизни. Подземные водопады служили здесь источником воды и средством для мытья, готовил здесь каждый сам для себя, общей столовой здесь как таковой не было. Жизнь здесь была похожа на жизнь небольшого города, в котором каждый выполнял свою роль для общего блага. Но как обычно бывает, верхушка власти многое скрывала от простых жителей…
Хоть и подземная часть монастыря хорошо освещалась, а гладкие стены и интерьер никак не намекали, что это место находится под землей, долгое пребывание здесь угнетало. Именно это навязчивое чувство дополняло беспокойный внутренний мир Винсента. Он шёл прямо по коридору, слегка опустив голову вниз, словно пытался найти что-то на полу своим отчуждённым взором. В руках он нёс поднос с тарелкой горячего супа и кусочками хлеба. Разумеется, он направлялся к Мире, которая уже почти двое суток сидела взаперти Ордена Света. По прибытии в монастырь Миру сразу поселили в одну из стандартных комнатушек для служителей. Слушая её истерические вопли, касательно того, что они все сволочи, чтобы они отпустили её и Крита, Эндрил принял следующее решение — он даст Винсенту неделю на то, чтобы успокоить её и убедить принять их веру, иначе придется просто стереть ей память и оставить жить в неведении. Эндрил был категорически против, когда Винсент попросил его оставить Миру, но Арон вступился за своего подопечного и вот она здесь. К сожалению, за вчерашний день у Винса и Миры даже разговор не завязался, а у него всего неделя на то чтобы вразумить её. Да, он любил её, но какой-то странной любовью. Винсент хотел, чтобы она была с ним, чтобы она принадлежала ему. Не знаю, искренне ли, или, введя самого себя в заблуждение, он думал, что лучше для неё будет так в этой ситуации. Скорее всего, он так поступал из-за страха потерять Миру. Если бы Винс позволил стереть ей память, то они никогда бы не смогли быть вместе. И сейчас он шёл к ней, перебирая в голове беспорядочные варианты диалогов и убеждений, хотя где-то внутри понимал, что глупо рассчитывать на взаимность.
Винсент спустился на этаж вниз по винтовой лестнице и свернул направо в новый широкий коридор. С левой стороны находились деревянные двери с золотистым орнаментом. Они стояли на расстоянии трёх метров друг от друга. В этом небольшом крыле было около десяти комнат — Винсент, не обращая ни на что внимания, шёл к последней. Он остановился перед дверью. Использовав эмпатические способности, Винс почувствовал гнев и страдания внутри комнаты. Он окончательно собрался с мыслями и постучал в дверь. Ответа не последовало. Повторная попытка так же не дала результатов. Секунду поколебавшись, Винс открыл дверь. Комната была действительно маленькая, но уютная. У одной стены стоял пустой шкафчик, у другой письменный стол, на полу был расстелен тёплый ковёр. У дальней стены стояла кровать, на которой сидела она. Винсент остановился чуть дальше порога, закрыв за собой дверь. В комнате царила темнота, поэтому Винс первым делом нащупал лампаду и слегка раскрыл её. Тихий светло — золотой свет пробежал по комнате. Мира сидела на кровати, сложив ноги и опустив голову. Она совершенно не двигалась, даже дыхание было еле заметно, а затем она медленно подняла голову, и Винсент увидел её глаза. Эти глаза, красные от недавних слёз. Эти глаза, смотревшие на него с ненавистью, укором и горечью… Пока оба молчали. Винсент мельком смотрел на неё, он боялся, что их взгляды встретятся. Сделав шаг вперёд, он протянул к ней поднос и робко произнёс:
— Я принёс тебе ужин, поешь, — несомненно, он чувствовал то, что сейчас творилось в её душе и этот груз ответственности, давивший на его плечи. Никакой реакции не последовало. Винсент аккуратно поставил поднос на стол и задал очень глупый вопрос:
— Как ты? — наконец их взгляды встретились. Глаза Миры в полной мере описывали её состояние, да и Винс прекрасно знал, что она испытывает, просто не знал как начать. В комнате повисла тишина. В голове Винса прозвучал недавний разговор с Эндрилом — всего одна неделя, это невозможно. Он несколько раз отводил глаза и пытался найти в себе силы сказать всё, так как есть. Наконец он решился:
— Мира ты должна выслушать меня и сделать то, что я скажу, так будет лучше…
— Ты действительно думаешь, что мне будет лучше? — неожиданно перебила его Мира. Она говорила медленно, подавляя приближающуюся истерику, — Ты убил самого дорогого мне человека, забрал чёрт знает куда и посадил в эту камеру и надеешься как то помочь мне!? — капельки слёз выступили на её глазах.
— Я не убивал Крита, Орден… — категорично начал Винсент, но Мира снова его перебила.
— Но ты не попытался им помешать! — выкрикнула она с гримасой бешенства на лице.
— Крит больше не был тем человеком, которого ты любила, он стал порождением зла, демоном, — пока ещё спокойно говорил Винс.
— Он был человечнее любого из вас! И сердце у него билось, и было тёплым, любящим! Зачем Винсент, зачем ты это сделал, чего ты добивался?
— Я ещё раз говорю — я не виноват в случившемся и никак не мог этому помешать! — Винс повысил тон, — всё, что я делал, было ради тебя.
— И поэтому ты использовал меня? — Винс распахнул глаза, — я не знаю, что ты со мной тогда сделал, почему вдруг мне стало так легко и свободно на душе. Снова появился интерес к жизни, к общению,
