задумался. Точно. Мнимое, подстроенное офицерскими группами восстание большевиков и послужило спусковым крючком для неудачного мятежа. Оно, конечно, наверняка готовилось оставшимися в живых подпольщиками, но сейчас, без своих вождей, большевики на улицы не выйдут, к тому же, сейчас там явно побеждала оборонческая фракция во главе с Каменевым и Сталиным.
Так что отправить верные полки в Петроград якобы для помощи властям в борьбе с восставшими — затея глупая. Надо действовать по-другому.
— Восстания мы постараемся не допустить, а вот высадка десанта — вещь вполне вероятная, — задумчиво произнёс генерал. — Флотские бездействуют…
Каледин при упоминании флотских скривился, ничуть не скрывая своих истинных чувств. Взаимная неприязнь армейских и флотских это извечная тема, которую не искоренить, наоборот, потом к этой дуэли добавится ещё и авиация.
Перебросившись ещё несколькими ничего не значащими фразами, генералы распрощались, и Корнилов вышел в коридор, где его едва не сбил с ног лысеющий мужчина с роскошной бородой и усами.
— Господин генерал! — воскликнул мужчина.
Корнилов сделал шаг назад, неприязненно глядя не посетителя. Было удивительно видеть в здании штаба фронта столь гражданского человека, не имеющего ни малейшего представления о дисциплине, обращению к старшему по званию и вообще воинскому этикету.
Как назло, Хан куда-то запропастился, хотя должен был ждать его здесь, в коридоре. Как вообще часовые впустили этого клоуна внутрь? Генерал приготовился разнести часовых и начальника караула в пух и прах, но сперва решил всё-таки выслушать, чего хочет этот придурок с горящими глазами.
— Вы, право, действительно как Фигаро! Фигаро тут, Фигаро там! — улыбаясь как идиот, воскликнул мужчина. — Я с трудом вас нашёл, только что из Могилёва!
— Не имею чести быть вам представленным, — холодно произнёс Верховный.
— Разве? — удивился мужчина. — Князь Львов, Владимир Николаевич, к вашим услугам.
— Прошу прощения, не узнал. Чем могу быть полезен, князь? — прежним тоном спросил Корнилов.
— У меня к вам строго конфиденциальный разговор! — выпалил князь Львов, бывший обер-прокурор Синода и член Временного правительства в отставке.
Корнилов кивнул, вместе они прошли в один из штабных кабинетов, хозяин которого любезно согласился на время его покинуть. Верховный бесцеремонно уселся во главе стола, Львов, как проситель, остался стоять.
— Говорите, князь. Только кратко, у меня не так много времени, — сказал генерал, зная манеру собеседника растекаться мыслью по древу.
— Да, разумеется! Я к вам от Керенского, — активно жестикулируя, сказал князь.
— Вот как? А письменные гарантии ваших полномочий вести такие переговоры у вас имеются? — хмыкнул Верховный.
— Гм… Понимаете, Лавр Георгиевич, дело крайне деликатное, и лишние бумаги порой могут только навредить… Но, как бывший член правительства и интимнейший друг министра-председателя… Лучшая гарантия таких полномочий, понимаете, человека со стороны к такому привлекать не станут… — забормотал князь Львов.
Корнилов даже бровью не повёл. Говорят, глупый волос умную голову покидает, но в случае с князем Львовым это правило не сработало. В его голове не было ни мозгов, ни корней волос, а только звенящая пустота. Взбалмошный и недалёкий князь совершенно точно не мог быть уполномочен вести переговоры такого уровня, и генерал думал, это чья-то тонкая игра, обыкновенная глупость или измена, граничащая с глупостью.
— Допустим, — кивнул Корнилов. — И о чём же вы должны вести переговоры?
— Ситуация в стране крайне тяжёлая, всё висит на волоске! — воскликнул Львов. — Родина страдает, Родина в опас…
— Переходите к сути дела, князь, — перебил его Верховный.
Львов насупился, но всё-таки пропустил пафосную часть, к которой, видимо, долго готовился, репетируя речь.
— Выходом из ситуации мы видим кардинальную реконструкцию власти, Лавр Георгиевич, — сказал он. — Мой добрый друг, Александр Фёдорович, уполномочил меня предложить вам три варианта развития событий.
— Слушаю вас, — кивнул генерал.
— Вы становитесь главой правительства, а Керенский возвращается к частной жизни, — начал князь Львов. — Либо вы возглавляете правительство, а Керенский становится одним из министров. Либо правительство делегирует вам полномочия единоличного диктатора.
Генерал никак не отреагировал, сохраняя ледяное спокойствие, хотя было видно, что Львов ждал хоть какой-то реакции, хотя бы улыбки или едва заметного кивка. Провокация, очевиднейшая и крайне глупая. Корнилов прекрасно понимал, что министр-председатель мечтает сам о единоличной диктатуре, и никогда в жизни не предложил бы Корнилову ничего подобного.
— Господин генерал? — устав ждать ответа, спросил князь Львов.
— Если бы Керенский и в самом деле хотел спасти Россию, то давным-давно мог бы это сделать, Владимир Николаевич. Как минимум, приняв мои старые предложения, — холодно произнёс Корнилов. — Можете Керенскому так и передать. Аудиенция окончена, князь.
Глава 43
Псков — Луга
Генерал Корнилов спешно вернулся в поезд вместе со всей свитой, и сразу же направился в вагон связистов. Узнать, не было ли новых сообщений от Манштейна.
Сообщений не было.
Это несколько тревожило, но генерал понимал, что времени прошло ещё слишком мало, чтобы полковник Манштейн успел сделать все поручения и доложить о выполненной работе.
Зато были несколько телеграмм от товарища Кирова, в которых он иносказаниями докладывал про то, что в партию продолжается активный набор, да и вообще многие заинтересованы в какой-то новой политической силе. И что к нему уже несколько раз подходили с предложениями финансирования сотрудники зарубежных организаций.
Корнилов только усмехнулся, читая эти строки. Проклятые союзнички лезут своими немытыми руками везде, куда только могут дотянуться. Ничего, скоро он и их шлёпнет по загребущим лапам.
Предложение финансирования, конечно, было заманчивым. Но крайне опасным, особенно если учитывать один из пунктов программы НРПР. Стоит этому финансированию всплыть в информационном пространстве, вся партия мгновенно пойдёт на дно, поэтому Корнилов строго запретил брать деньги у иностранцев.
И всё же соблазн был велик. Ещё больше генерал чувствовал соблазн использовать Кирова втёмную, вывести его и его сторонников на улицы, чтобы лихим кавалерийским налётом избавить город от бунтовщиков и под шумок захватить власть. Но это было бы предательством и нарушением предыдущих планов, а НРПР перестанет существовать как политическая сила, хотя Корнилов на неё рассчитывал.
Значит, надо действовать иначе. Восстание в тылу и правда могло бы помочь, послужить предлогом для введения войск в Петроград. В оригинальной истории так и произошло, но войска до столицы попросту не дошли. На подступах к Петрограду их распропагандировали, убедив в том, что никакого восстания на самом деле нет, и это стало главной ошибкой Корнилова. Генерал положился на ненадёжных людей, ненадёжных генералов и ненадёжных офицеров, и вся затея пошла прахом.
Нужно провернуть всё тайно, с помощью Манштейна. По заветам большевиков захватить вокзалы, почту и телеграф, отрезать город от связи с внешним миром, взять Зимний, арестовать правительство и самому водрузить свою задницу в кресло правителя. Демократические инструменты здесь не сработают, клеветническая пропаганда, которую возглавил Завойко, нужна была только для того, чтобы народ
