факт – мобила осталась в машине. Зато блядь напёрсток с собой.
– Я быстро, – Витя с досады сплюнул и попал себе на ботинок. Повернулся к Антону, – Не уходи никуда, а то нам потеряться еще не хватало всем.
Виктор Андреевич вприпрыжку засеменил обратно, а Антон Сергеевич, прислонившись к одинокой осине, принялся любоваться закатом.
Делал он это недолго.
– Пс-с-с! Эй, ты!
В последний раз к нему так обращался дембель лет двадцать назад. Антон с чувством собственного достоинства повернулся на голос.
Из-за забора на него смотрела девка неопределенного возраста от семнадцати до сорока. Добротная, мясистая деревенская, настороженно, но хитро улыбалась.
– Хочешь, сиськи покажу?
– Чьи? – уточнил Антон.
– Дурак! Свои…
– Не, свои я уже видел, – отказался Антон, – ты мне лучше дорогу покажи.
– Таким козлам одна дорога – нахуй! – насупилась девка. Дипломатии в ней было ни на грош.
– Ладно, пошутил, – изменил линию поведения Антон, – давай сюда свои сиськи.
– Хуй тебе теперь, а не сиськи. Упустил шанс всей своей жизни!
Деревенский пикап, как он есть. Ситуация начала забавлять Антона.
– Ну и иди в жопу! – сориентировался он.
Это был шах и мат, но жизненные правила порой запутанны. Раздался скрип, и на крыльцо дома вышел мужик. Он был практически вылитый второй Терминатор, только лысый, с пивным животом, без очков, и с усами. И дробовиком.
– Ты, что ли, козел, мою Наську обрюхатил?!
Отец невинной девы (а это явно был он) направил огнестрел на Антона.
– Не, дядя, не я, – пошел в отказ Антон.
– Он! – неожиданно сказала девка.
Вот вам блядь и очная ставка. Антон не сильно сомневался, кому поверит отец, а потому старался, чтоб между ними постоянно находилась ебанутая Анастасия.
Усатый тоже, видимо, смутно помнил школьный курс геометрии, потому начал из прямой линии делать ломаную, сбоку то есть обходить.
– А ну ка, доча, присядь! – отдал команду он. Антон развернулся, готовый бежать что есть сил, но тут Наська подала голос:
– Бать, не стреляй. Как он алименты платить будет мертвый?
Новая вводная заставила его замешкаться и Антон, почуяв шанс, рванул вдоль забора. Кроссовки проскальзывали в грязи, он чуть не упал, но удержался и несся, несся, что есть сил, как гордая лань. Витя просил, чтоб он не уходил, но он поймет, он же друг. Надо, кстати, позвонить ему, предупредить.
* * *
– Вставай быстрее, наших пиздят!!
Валера проснулся оттого, что кто-то тормошил его за рукав.
– Сильно? – зачем-то спросил он.
– Пока не очень, но это еще Костыль не приехал.
Валера безусловно не одобрял ситуаций, в которых пиздят наших, но и когда вот так бесцеремонно будят, ему тоже не нравилось.
Он попытался сообразить, где он, и что происходит. Незнакомый пацан лет семнадцати куда-то его звал, причем настойчиво. В Панамере кроме него никого не было – Витя и Антон куда-то делись. Так что пиздить вполне могли именно их. Валера прогнал остатки сна и побежал за пацаном.
* * *
Антонина Петровна безумно боялась оставаться одна в этом страшном доме, и надеялась продать его к исходу выходных. Она так ни разу и не ночевала в нем с тех пор. Сегодня тоже не собиралась, но Виктор Андреевич заверил ее, что по-другому никак – именно ее энергетика должна привлечь демона.
План был хорош во всем, кроме того, что сумерки уже вовсю наступили, а никого из команды экзорцистов еще не было.
Она сидела в комнате на втором этаже и на всякий случай боялась пошевелиться. Где-то внизу громко тикали часы. Настолько громко, что если бы сейчас закуковала кукушка, Антонина Петровна точно бы обосралась.
Тик-так.
Она набрала номер Виктора, приятного экзорциста с добрыми глазами. Длинные гудки сменяли друг друга, но ответа не последовало.
Тик-так.
На всякий случай она подошла к окну – половицы сопровождали скрипом каждый ее шаг – и открыла его. Вдруг придется отступать через него. Ветерок колыхнул занавески.
Внизу раздался скрип или показалось?
Тик-так.
Пук.
Не сдержалась.
Еще десять минут назад было достаточно светло, чтоб гордо продефилировать вниз и через весь первый этаж на улицу. Теперь уже слишком темно и слишком страшно. Придется сидеть здесь.
* * *
Виктор Андреевич добрался до автомобиля. Мобила лежала на месте, а вот Валерка не лежал нигде. Начинается.
На телефоне пропущенный от Антонины Петровны. Хорошая новость, значит, ждет. Витя решил сначала позвонить Валере, может быть, тот пошел отлить или отложить.
Однако, его отвлекли.
– Ну и хуле тебе здесь надо? – спросил прокуренный бас.
Витя повернулся и увидел перед собой натурально сыча. Небольшой человек с очень маленьким туловищем и очень огромной головой смотрел на него вытаращенными немигающими глазами.
Виктор Андреевич решил не отвечать, ожидая дальнейшего развития событий. «Сыч» поправил свой картуз и сплюнул с характерным «цык». Витя чуть кивнул головой, что означало «допустим». Все невербальные приемы коммуникации у «сыча» закончились, поэтому он просто стоял.
– Уважаемый, мне бы проехать, – взял инициативу в свои руки (можно было бы сказать «в свой рот», если бы это не звучало двусмысленно) Виктор Андреевич, – не знаете способов?
– Тыщу гони! – буркнул «сыч», – открою…
Витя обрадовался, полез в карман, где всегда имел пятьдесят рублей для заправщиков.
– Тыщи нет. Полтинник есть.
– Заебися! – обрадовался «сыч», – тоже сойдет. Давай сюда!
Он выхватил полтинник дрожащей рукой, а другой (тоже дрожащей) открыл амбарный замок.
– Тока ты это, не говори, что я открыл, – подмигнул «сыч», – скажи, что открыто было.
– Мишка-а-а! – заорал кто-то неприятным женским голосом, – алкаш ты проклятущий! А ну домой давай, сука!
«Сыч» съежился, весь как-то разом поник, развернулся и засеменил прочь.
– Это не мне, если чё… – обернулся он к Виктору Андреевичу.
Тому уже было похуй, он набирал Валеру. Пошли гудки, а вместе с ними мелодия – телефон Валеры лежал на заднем сиденье, там, где еще недавно спал сам Валера. Ну ёб же ж твою мать.
* * *
– Тя как звать-то? – незнакомец продолжал тащить Валеру за руку.
– Валерий Робертович, – Валера все пытался высвободить рукав, но мелкий был жилистым, даром что целыми днями коровам хвосты крутил.
Наконец они вывалились на открытое пространство. Покосившийся забор, чуть дальше – овраг. Ристалище, ни дать, ни взять.
– Пацаны! – обрадованно заорал незнакомец, и Валера разглядел хмурые рожи таких же деревенских отморозков возрастом от четырнадцати до двадцати пяти. – Я подмогу привел! Дядька мой!
Двадцать пар глаз оценивающе смотрели на него.
– Чёта хилый он какой-то, – наконец произнес кто-то.
– Да вы охуели! – обиделся пацан, он из Москвы к нам ехал, чтоб полиповцев отпиздить. Он каратэ знает. Там, на дороге
