Не в силах больше сдерживаться, я откинула голову, громко вскрикнув и разорвав торжественную тишину этой ночи. Мне вторил крик Герда.
Я упала на его тяжело вздымавшуюся грудь, оглушенная бешеным грохотом любимого сердца. Камень под нами стал обжигающе горячим, факелы трещали так громко, будто кто-то поднес к ним смолу. Приподняв голову и положив ее на сложенные руки, я улыбнулась умиротворенному Герду.
— Жаль, что я не знала раньше, как это бывает.
— Да, ты была очень упряма, — хмыкнул Герд и, шутливо хлопнув меня по ягодице, спросил: —Хочешь увидеть лес глазами волчицы?
— С тобой — да.
Я поднялась и лениво потянулась. Теперь собственная нагота не смущала меня.
— Если ты и дальше будешь вот так стоять, мы никуда отсюда не уйдем до самого рассвета, — обхватив меня сзади за талию, прошептал Герд, нежно целуя местечко за ухом. — Давай же, Лина, отпусти свою волчицу. Мой зверь хочет ее увидеть. Эта ночь принадлежит только нам.
Я закрыла глаза и расслабилась, слыша только, как шумит в верхушках деревьев ночной ветер, как лунные лучи ласкают лицо, как терпкий запах земли смешивается с запахом Герда. В следующий миг часть моего человеческого сознания будто ушла в сторону, а волчица осторожно сделала шаг вперед, потом еще один и еще. По телу пробежала волна. Открыв глаза, я поняла, что смотрю на мир глазами зверя.
«Как ты, любимая?»
Напротив меня, сияя черно-золотыми глазами, стоял крупный волк. Именно таким я и увидела Герда впервые той ночью в лесу, когда пыталась сбежать из Вольфторна. Но от судьбы не убежишь, особенно если у нее крепкие волчьи лапы, острый волчий нюх и любящее сердце.
«Непривычно».
«Почувствуй зов луны».
Я подняла голову вверх, к круглому лицу Богини и, закрыв глаза, ощутила древний призыв. Из груди рвалось что-то новое, первобытное, но животно-прекрасное.
Вытянув шею, я протяжно затянула:
— Аааааоооооооооуууууу….
Мне вторил голос Герда. А вскоре и по окрестным холмам нам откликнулся многоголосый волчий зов. Волки приветствовали свою альфа-волчицу. И лилась, лилась в ночном воздухе песнь ночи, песнь луны…
Но моя песня была только для одного, моего волка.
«Бежим, Лина, я хочу, чтобы ты полностью увидела свой новый дом».
Герд толкнул меня носом в шею. Я открыла глаза и лизнула его в нос, услышав мысленный смех.
Моя волчица, которую я теперь чувствовала так ясно, будто была с ней единым целым с самого рождения, нетерпеливо переступила с ноги на ногу, требуя немедленно испробовать свои силы. И я поддалась этому призыву.
Мы бежали с Гердом бок о бок, впитывая в себя запахи и звуки леса. Тяжелые лапы мягко пружинили о влажную траву, а луна подмигивала сверху своим сияющим оком.
Я бросила взгляд на сильного зверя рядом и испытала чувство дикого восторга, зная, что так теперь будет каждый день, каждую минуту рядом.
Будто услышав мои невысказанные мысли, Герд повернул голову.
«Так и будет, Лина. Только вдвоем. Только с тобой. Навсегда».
Эпилог
Теплые ладошки пробежались по моим ногам, и сквозь дрему я ощутил, как горячие губы накрывают пульсирующую головку члена, обжигая своей мягкостью. Ловкий язычок скользил по коже вверх-вниз, и ствол с каждой секундой твердел все сильнее.
— Тебе мало ночи, моя волчица?
— Мне тебя всегда мало, — игриво послышалось из-под одеяла, и жена протолкнула член в горло насколько смогла, заставляя меня впиться пальцами в простынь до треска.
— Ненасытная.
— Мстительная, — буркнула она, вызывая у меня улыбку.
Прошлой ночью я тщательно вылизал каждую ее складочку, заставляя Лину выкручиваться в постели до животного воя, не позволяя моей сладкой женщине прекратить мою ласку. И сегодня она решила отомстить, с удовольствием и страстью отдаваясь откровенному желанию.
— У нас мало времени, волк. Зердан и Сартан скоро проснутся, — сказала жена, отбрасывая покрывало с головы и дикой кошкой скользя по моему телу вверх, оседлав бедра. — И я хочу получить от тебя все, пока могу.
Уперлась ладонями в мою грудь и потерлась влажной промежностью о стоящий член, зная, что я ей не откажу. Никогда не отказывал и сегодня не планировал, поэтому открыл глаза и сжал руки на ее талии, фиксируя любимое тело на месте.
Голая, нежная, любимая.
Рассматривал ее снизу-вверх, наслаждаясь открытым передо мной телом, и не находил места от счастья, переполнявшего грудь. Погладил твердые вершинки сосков, помял пальцами мягкость груди, что только недавно прекратила истекать молоком, и вернул взгляд к развилке ног, глядя на розовую плоть, которая всегда поднимала в груди все животное.
Желанней женщины нет на свете.
Зная о моих чувствах, Лина улыбнулась и прогнулась в спине, склоняясь и сдвигая бедра навстречу нетерпеливой плоти, мягко насаживая себя на нее.
— У тебя есть все шансы провести целый день в постели, — выдохнул ей в лицо, наматывая пшеничные волосы на кулак и приближая ее губы у себе. — Хочу тебя весь день. И ночь.
— Так нельзя, мой альфа. У нас много обязанносте-е-е-ей, — выдохнула она, опускаясь до конца, и поджала бедра от удовольствия.
— К дьяволу обязанности. Хочу тебя и твое тело.
Перевернулся, заставляя супругу восторженно ахнуть и шире развести стройные ноги, чтобы войти в нее до предела.
Такая красивая, стонущая, в измятой постели, Лина выгибалась от каждого толчка, отзываясь на каждый жест закушенными губами и дрожащими ресницами.
Я любил ее полностью. Целиком. И волчья душа ликовала, зная, что так будет всегда. Всю жизнь только она и я.
— Роди мне дочь, — выдохнул ей в лицо и губами опустился к шее, сжимая зубами нежную кожу, зная, что жена растает.
— Торопишься, — простонала она, и, чтобы подстегнуть любимую, я задвигал бедрами резче, вбивая ее тело в кровать. — Герд!
— Маленькую, на тебя похожую.
— Ты… Ты… Тира-а-а-ан!
Рассыпалась от удовольствия, открывая пьяные глаза и не останавливаясь, будто ей мало. Накрыла мои ягодицы ладонями и потянула на себя.
— Тебе придется очень постараться, чтобы я согласилась, — хищно прошептала она, впиваясь ноготками в мой зад. — Сати говорит, что их дочь гораздо беспокойнее наших близнецов.
— О, я готов стараться, моя волчица. Я готов на многое.
Перевернулся, хватая женские ягодицы, и потянул их на себя.
— Ты жестокий, — выгнувшись, шепнула Лина и позволила усадить себя на мое лицо. — Так нечестно.
Не слушал хриплые проклятия супруги, без устали лаская языком сладкую женственность. Тянул ее бедра на себя, еще ближе, еще глубже толкаясь языком внутрь. Губами ловил нежные складочки, посасывая вершинку между ними, и стоило Лине сжать мой член в ладони, едва не закончил раньше времени.
