Пф-ф — булькнула я на это в кружку.
— ты тоже к нему не равнодушна. Я точно знаю! Что ещё надо?
— Любовь, романтика, красивые ухаживания, признания под луной, — созналась я как на духу, — ничего этого твой брат мне и не думает давать.
Хотя защита и поддержка, которую он мне сегодня оказал, гораздо дороже.
— А расскажи, как в твоём мире это происходит, — попросила Мери, и мы перебрались на кровать.
Я рассказала волчице сцены из земных романтических фильмов и книг…
Не знаю, сколько это продолжалось, но вскоре я сама не заметила, как отключилась.
А проснулась утром, завернутая в пушистый плед, от ощущения чужого взгляда.
— Не хотел тебя будить, но пора вставать — через полтора часа нас ждут в суде, — сказал Терас, когда я открыла глаза, и погладил меня по голове.
Он сидел, откинувшись на подушки, забравшись с ногами на мою кровать, как будто так и надо. Выглядел свежим и полным сил. Я даже немного смутилась.
— А ты спал? Что удалось узнать? — поспешила заговорить о деле, чтобы сгладить неловкость.
— Нет, не спал, но я без проблем обхожусь без сна до трех суток, — ответил Терас и, легко соскочив с кровати, подал мне руку. — Ну а преступление раскрыто. Собирайся, я все расскажу за завтраком и по дороге в суд. Портниха Милинь прислала новое платье, а сапожник — туфли и сумку.
Зачем мне сумка, если складывать в неё больше нечего? Непонятно. Но все равно приятно, сразу потеплело на душе. Эти маленькие знаки внимания и поддержки от моих знакомых придали сил.
Я подала руку альфе и, поднявшись с кровати, отправилась в ванную.
Быстро умылась, заплела косу, надела строгое синее платье с белым воротничком — Милинь явно приготовила мне его для похода в суд, — темные туфли на небольшом каблуке и вернулась в комнату.
— Как тебе это удаётся, Дарина? — выпалил Терас, уставившись на меня во все глаза.
— Что именно? — полет его мысли я не уловила.
— Оставаться такой… А, ладно, неважно. Это магия красоты, да?
Я тихонько рассмеялась. Тарас совершенно не умеет делать комплименты и признания, но эти нелепые попытки и случайно оброненные слова моему сердцу гораздо милее отточенных фраз, звучащих из уст того же Доминуса.
По дороге в столовую нам никто не встретился. Внутри просторного зала с длинным обеденным столом и рядами стульев тоже никого не было. Альфа усадил меня во главу стола и сам уселся рядом. Он открыл крышку блюда и, положив мне на тарелку пышущий жаром воздушный омлет, налил чай. По запаху — «Бодрость».
Какой гостеприимный хозяин! Любо-дорого взглянуть, но любопытство моё было сильнее голода, поэтому я немедля начала расспросы.
— Что-то уцелело? Удалось узнать, кто совершил теракты? Как мне вести себя на суде и как отстаивать свои права?
— Ты можешь выйти за меня замуж прямо сейчас и вообще не ходить на заседание суда.
Я сам со всем разберусь, — между делом предложил Терас. — Я бы хотел оставить тебя дома и не возить в суд, но если ты не моя жена, это противозаконно…
— Нет, Терас. Я не хочу выходить так замуж, пойми…
— Я понимаю, но массаж-то я заслужил? Как только восстановишь салон, примешь меня?
— А я смогу восстановить салон? — спросила, затаив дыхание. — Что-то от него осталось?
— Мои ребята собрали все, что уцелело, потом посмотришь. Ну а в том, что ты сможешь поднять свое дело ещё раз, я вообще не сомневаюсь.
— Но кто это сделал? Альфа Грид?
— Думаю, он замешан, но косвенно. Доказать его вину не получится. Здания взорвала монахиня — бывшая общественница из каменных троллей. Она подложила взрывающие артефакты вчера утром и активировала во время праздника, когда услышала желание лесовины.
Я отчётливо вспомнила, как вчера к нам в салон приходила высокая страшная женщина-тролль в орденском одеянии. Она недолго изучала прайс, попытала Лорику, какие можно сделать процедуры, и ушла. Никаких конфликтов у нас с ней не было.
— Но что мы ей сделали? — удивилась я. — Её удалось допросить?
— Нет, не удалось, она ушла в камень. Тролли, когда хотят закончить свой жизненный путь, становятся каменными статуями. Мы обнаружили монахиню у уничтоженного здания ордена с каменной скрижалью в руках. Там она написала, почему это сделала.
— Почему? — прошептала я.
Это так страшно, когда кто-то добровольно обрывает свою жизнь. А ещё страшнее, если обвиняет в этом тебя. У меня внутри всё похолодело.
— Написала, что жизнь обошлась с ней несправедливо, раскрыв тайну Матери природы лишь в старости, когда менять что-либо поздно. Написала, что никому не желает смерти, и что специально провела свой акт, когда здания пустовали. Совершила это лишь для того, чтобы привлечь всеобщее внимание к проблемам общественниц. А ещё просит у тебя прощения и верит в то, что мастерская красоты восстанет из пепла, чтобы делать молодых девушек, которым не повезло от рождения быть красавицами, такими с твоей помощью.
— Какой кошмар, Терас! То есть сейчас меня могут обвинить в сговоре с террористкой?
— Скорее всего, Грид будет именно на это давить, но не волнуйся, у него ничего не выйдет, — волк глянул на часы, — если закончила, то пойдём. Время.
Глава 37
Здание суда располагалось на центральной площади — это я помнила ещё с первого посещения собрания альф. Добирались мы до него на повозке минут десять, и всю дорогу Терас убеждал меня не нервничать и довериться ему. Вошли через массивные двери в мрачный холл, а оттуда поднялись по гулкой лестнице в зал, где нас уже дожидался судья, обвинитель и присяжные — тот же совет альф, но зрителей из важных представителей других рас сегодня на заседании не было.
Альфа волков усадил меня в центре зала на огороженную деревянными резными рейками скамейку, а сам встал за спиной.
— Приступайте, альфа Грид, — дал отмашку филин стервятнику, и заседание началось…
Все происходило ровно так, как и предрекал Терас: альфа Грид обвинил меня в том, что я установила влияние над монахиней, которая совершила теракты. Так же я установила влияние и над лесовиной, которая по моему наущению замахнулась на святое — бездушных. Он сверкал на меня глазами и призывал отдать отродье — меня то есть — ему. Лесовину лишить звания избранницы и венца, забыть про её желание и сослать из столицы в степи на сбор трав.
Терас, слушая всё это, дышал за моей спиной шумно и иногда тихонечко рычал. Остальные альфы слушали внимательно. После того как обвинитель высказался, слово почему-то передали подсудимому — мне, а не защитнику. Ну, видимо, у них именно так проходит суд.
Я поднялась, прочистила горло и совершенно спокойно принялась защищать свою честь.
