— Мама до сих пор не осознала, — признается Кирилл, оглядываясь по сторонам снова и снова. — Я уже написал ей, что всё хорошо, но чувствую, она ждет моего звонка, чтобы обо всем расспросить.
— У нас очень тревожная мама, — киваю. — Она даже освоила видео-звонки, чтобы посмотреть на меня.
Кирилл смеется, а Макар бросает в мою сторону тревожный взгляд. “Неужели, я заставляю ее нервничать?” — горит в его взгляде. “Дело не в тебе.” — отвечаю ему одними глазами.
— Я на пару дней вырвался, — сообщает Кирилл, подтягивая к себе тарелку с оливками. — У меня сезон на носу, надо с менеджером переговорить насчет нового контракта.
— Если не против, мой юрист посмотрел бы его сперва, — говорит Макар. — Он профессионал в этом деле.
— Я думаю, — Кирилл аж присвистывает от восторга, а потом поспешно кивает, соглашаясь.
— Ты расскажи подробно, где гоняешься, с кем сотрудничаешь.
— Саша нас возненавидит.
— Я смирилась, — я приподнимаю ладони от стола. — И потом я так соскучилась по тебе, что готова слушать, что угодно в твоем исполнении.
Кирилл хмыкает. Макар же собирает ладони в замок на столе, показывая, что готов слушать. Они быстро находят общий язык, хотя для меня он звучит как иностранный. Термины из мира гонок звучат один за другим, пока я завороженно смотрю за мужчинами. Именно мужчинами. Кирилл перестает мне казаться безбашенным пареньком, которому недодали разумности при рождении, наоборот, он выглядит собранным и серьезным. Он понимает Макара с полуслова и обстоятельно отвечает на каждый вопрос.
— Он славный, — говорит Макар, когда Кирилл уезжает в отель. — И очень похож на тебя. У вас одинаковые глаза.
— Да, — я киваю. — Но у нас совершенно разные характеры.
— С этим я еще не разобрался.
Макар усмехается и сжимает мое запястье.
— Оставь, черт с ними.
Я отпускаю тарелку, которую хотела забросить в посудомоечную машину, и с интересом смотрю на Макара. Я не могу смотреть на него по-другому, когда он начинает говорить вибрирующим низким голосом. И смотрит он так, что мне уже дела нет, что посуда осталась на столе.
— Ты что-то задумал, Макар?
— Да, — он кивает с хмельной улыбкой. — Тебе понравится.
Макар притягивает меня к себе, обнимая сильными руками. В его фигуре я больше всего люблю руки, они идеальные, с четко прорисованным рельефом, как бывает у профессиональных гребцов. У меня всегда был пунктик по поводу мужских рук, но Макар превосходит самые смелые фантазии. И слава богу, что он не может читать мои мысли в это мгновение, у него и так полный порядок с мужским самомнением. Не стоит давать ему новые поводы для гордости. Вместо этого я отвечаю на настойчивую ласку его губ, приоткрываю рот и позволяю заполнить себя.
Все мысли потухают в одно мгновение.
Я растворяюсь и получаю удовольствие не только от его напористой нежности, но и от того, что могу совершенно расслабиться. Довериться душой и телом и ни о чем думать, только чувствовать и различать оттенки его пьянящей близости.
— Макар, — мне нравится произносить его имя.
И нравится дразнить его, ускользая в сторону, чтобы перевести дух.
— Что, малыш? — он тоже переходит на вкрадчивый шепот. — Ты совсем опьянела с бокала вина.
— А с чего опьянел ты? Ты же не пил за ужином.
Я прищуриваю глаза, смотря на него с вызовом, а потом обнимаю ладонями волевой подбородок и очерчиваю его притягательные совершенно идеальные для меня черты лица.
— Я смотрел на тебя за ужином, — Макар просовывает ладонь под мои коленки, чтобы усадить меня на свои бедра. — Слишком долго… слишком…
Он закусывает нижнюю губу.
— Не можешь придумать комплимент?
Я победно улыбаюсь, угадывая, что наедине со мной ему отказывает природное красноречие, но тут же получаю по заслугам. Макар пренебрегает словами и обрушивается на меня новым поцелуем. Глубоким, тонким, пульсирующим. Я совершенно беззащитна перед ним, пальцы начинают подрагивать, ища воротник его рубашки, а дыхание спутывается в груди. Я закрываю глаза, забывая, что собиралась чуть помучить его. Черт с ним… С его дьявольскими губами, порочными умениями и грязноватыми выдохами, которые как будто царапают мои щеки. Разгоняют кровь и заставляют тянуться к нему навстречу с нарастающим желанием.
Ближе и теснее с каждой секундой.
— Тише, — Макар усмехается, когда я неожиданно теряюсь в пространстве. — Я держу тебя.
Он опускает меня на диван, до которого мы неизвестно как добрели. Потом кладет ладони на кожаную спинку и рывком затягивает свое тело, оказываясь рядом. Пауза оказывается слишком короткой, чтобы пульс успел успокоиться, нас тянет магнитом друг к другу, а выпитый бокал вина раскрепощает меня. Я поднимаюсь, становясь коленями на диван, и перебрасываю одну ногу через Макара. Он хрипло выдыхает и откидывается на спинку. И забирает всю инициативу, приняв мое красноречивое движение за согласие.
Все дни, которые были между нами и создали безумное напряжение.
Все недостаточные ласки и недомолвки.
Все ограничения и опасности.
Всё это сметает нас потоком, который, наконец, находит русло.
— Да, — я произношу, задыхаясь.
Макар собирает мою юбку ладонями, помогая оседлать себя, и чуть задерживается. Я снова повторяю “да”, которое еще чуть и зазвучит как мольба или как проклятие в его адрес, если он вздумает еще издеваться.
Не вздумает…
Я чувствую, как подрагивают его пальцы, в которых сила смешивается в дикий коктейль с трепетом, и слышу его выдохи, которые всё больше напоминают рычание.
Он тоже больше не может терпеть.
Я нужна ему.
До дрожи.
До нехватки кислорода.
— Милая, сладкая…
Я опускаюсь на него.
Судорожно выдыхаю.
Слышу удары пульса в висках.
Чувствую натянутые струны удовольствия через все тело.
И ладони Макара на талии, которые помогают мне двигаться.
— Да… да…
То ли мой, то ли его голос.
Общий выдох.
Еще.
И еще.
Сильнее!
— Да!
Мой крик тонет в губах Макара, который жадно целует меня и догоняет мое наслаждение через мгновение.
Глава 37На следующий день к нам приезжает Марина с Когсвортом. Я, наконец, вижу их вместе и не сдерживаю счастливую улыбку, которая резко контрастирует со спокойным лицом сестры Макара. Сдержанность Марины порой граничит с холодностью, но я вижу, что Когсворту удалось ее отогреть.
