– Папа…, – мой голос предательски дрожит.
Шаги.
Папа отходит за паланкин.
На глаза наворачиваются непрошеные слёзы. Тряпка, скрывающая лицо – не так уж и плохо. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.
А Тенер терпеливо ждёт.
Калану терпения не хватило, прислал тётю меня будить. Я не могу знать наверняка, но мне кажется, что Тенер не шелохнется, будет стоять столько, сколько потребуется.
Я выбираюсь из паланкина. Каждое движение – с осторожностью. Хах, кому в голову пришло назвать свадебный наряд платьем?! В нём от платья разве что воротник, всё остальное – это полотна сшитой ткани, фасон «мешок». Ладно, не совсем мешок, у мешка рукавов нет. Но всё равно ужасно, а подол так и норовит оказаться под подошвой.
Я ступаю на плиты.
Тенер делает шаг навстречу, хотя именно невеста должна подойти к будущему мужу.
Я замираю, смотрю на него, и никакая тряпка не помешает мне увидеть, насколько в синем камзоле он хорош. Только почему нить серебряная?! Золото для императора и наследного принца. Или для любого принца милостью его величества. Получается, император не позволил Тенеру? Что это за ситуация такая, что невеста в золоте, а жених – нет? Не знаю, в чём подоплёка, но в одном уверена – Тенер унижен. Пожалуй, есть ещё кое-что, в чём я уверена. Того, кто стоит за этим унижением, я порву на лоскутки.
Тенер протягивает мне руку, и я опираюсь на его локоть. До пирамиды всего пару метров, но идти тяжело. Чувствую себя замурованной в кочан гигантской капусты. Как я справлюсь с лестницей?
Каким-то чудом Тенер угадывает мои опасения:
– Нишаль, я обещаю, я не позволю вам упасть.
– Верю.
Тенер точно удержит.
Одного обещания хватает, чтобы идти стало легче. Откуда-то берётся уверенность. Хотя почему откуда-то? Её мне подарил Тенер.
И мы вместе ступаем на лестницу, медленно поднимаемся шаг за шагом. Рукава и шлейф волочатся следом и тянут назад. Я мысленно радуюсь, что давала телу нагрузки. Дыхание остаётся ровным, пульс – тоже. Но одной мысли, что мы с Тенером сегодня останемся вдвоём, сердце бьётся чаще.
Мы преодолеваем треть лестницы.
Две трети.
Тенер странно вздрагивает и на миг замирает.
– М?
Сквозь тряпку ничего не рассмотреть, а сорвать нельзя. Тенер справляется с собой, и мы продолжаем идти, но я буквально кожей чувствую, что с ним не всё в порядке. Ему плохо? Но почему? Он не выглядит больным. Правда… Когда Тенер привозил дары, он тоже внезапно плохо себя почувствовал и поспешил уйти. Я тогда не придала значения. Мало ли, съел что-то не то. Оказывается, всё серьёзнее. Но почему за столько дней Тенер не обратился к целителю? Может быть, Тенер интересовался Странником не столько из-за потери магии, сколько из-за болезни?
Ладно, усыплю его ночью и буду разбираться и с магией, и с непонятной болезнью.
– Ты как? – тихо спрашиваю я.
– В порядке.
Врёт.
Мы поднимаемся на вершину пирамиды.
Тенер сразу же подходит к алтарю, на жреца не обращает внимания. Я тем более молчу. Невесте из-под покрывала подавать признаков жизни не полагается. Вот интересно, а как часто случаются подмены?
– Ваше высочество, добро пожаловать, – кланяется жрец.
А я?
Тенер берёт из миски ритуальный порошок, бросает в огонь. Пламя из рыжего становится ярко-малиновым.
– Невеста, – обращается ко мне жрец.
Хм?
С моими рукавами я порошок не возьму.
Жрец подходит ко мне вплотную, сдвигает край капюшона. Лицо по-прежнему спрятано, взглядам открываются лишь прядь волос. Я ещё в прошлый раз гадала, почему волосы собрали и закололи, а один локон оставили. Оказывается, для дела.
Щёлкают ножницы, жрец срезает локон.
Тенер достаёт футляр, вынимает документ с прикреплённой к нему прядью волос. Оригинальный способ опознания.
Жрец переплетает пряди, мою, срезанную только что и обещанную. Тон самую малость отличается – я много времени проводила с папой вне дома, и кончики выгорели на солнце. Я слегка напрягаюсь. Жрец же возлагает пряди на алтарь, сверху кладёт овальную пластинку с рельефным изображением то ли льва, то ли дракона, рассмотреть толком не получается.. Вероятно, это некий артефакт, так? Переходить на магическое зрение не хочется ради ответа на такую мелочь, да и ткань перед лицом помешает.
Печать жреца наливается ровным белым светом.
– Боги признают обещание невесты! – торжественно объявляет жрец.
А моё согласие? Хоть чисто формально, м? Не в этом мире.
Жрец возносит молитву и подсыпает ритуальный порошок в пламя на алтаре.
Огонь взвивается выше, к небу устремляется столб дыма.
– Его высочество старший принц достойный сын императорского рода. Леди Нишаль Ламбрин благословлена богами. Приказом его императорского величества леди Нишаль, дочь лорда Гадара Ламбрина становится женой его высочества принца Тенера. Боги свидетельствуют: брачные узы связывают две судьбы в одну.
Тенер берёт меня за руку, и жрец связывает наши запястья лентой.
Я зря жаловалась. Тенера тоже не спросили.
Жрец возносит молитву, ещё несколько раз кидает в огонь бурый порошок. Долго ещё, а?
Наконец, ритуал подходит к своему финалу. Жрец предлагает нам с Тенером… поджечь связывающую нас ленту в алтарном пламени. Какая свобода личности, о чём я? Здесь даже про пожарную безопасность не слышали. Но отказываться нельзя. Интересно, а много несчастных случаев на свадьбах?
Мы протягиваем связанные руки. «Хвосты» ленты попадают в огонь и ярко вспыхивают. Миг, и лента превращается в огненное кольцо. Слишком быстро для обычной ткани, видимо, пропитано специальным составом. Руке становится горячо, а Тенер крепче сжимает пальцы, успокаивает. Огонь сменяется чёрным дымком. Лента сгорела, а платье не пострадало.
– Поздравляю вас, ваше высочество.
Тенер отвечает лёгким кивком, помогает мне не запутаться в метрах ткани – я чуть не наступаю на шлейф, когда пытаюсь развернуться. Заступив мне дорогу, Тенер мимолётно улыбается и поправляет нависающий на лицо капюшон, снова крепко берёт меня за руку.
Его плохое самочувствие мне померещилось?
Мы ступаем на лестницу. Где-то далеко внизу толпятся зрители, и я начинаю считать шаги. Ступенька за ступенькой, мы спускаемся.
Но, не дойдя ступеней десять, Тенер останавливается, придерживает меня, чтобы не торопилась.
– Ваше высочество!
– Поздравляем, ваше высочество! – гости подходят ближе, папа в первых рядах.
