Николай Петрович усмехнулся.
— Глупый самоуверенный мальчишка! Он никакой не Густав Штайнер, а лейтенант Фердинанд фон Люденсдорф. Его главное достоинство как агента — прекрасное знание русского языка, за что его и ценят. Он из рода остзейских баронов, в семье Люденсдорфов всегда свободно говорили по-русски, хотя еще до рождения маленького Фердинанда Люденсдорфы перебрались в Восточную Пруссию. Лейтенант сохранил кое-какие семейные связи в России, весьма помогающие ему в служебных делах, и был на хорошем счету в германском штабе. Но насколько мне известно, вам удалось-таки здорово подмочить его репутацию и расшатать служебную карьеру.
— Ну и поделом. Я была уверена, что он имеет отношение к смерти изобретателя Крюднера и адвоката Штюрмера…
Николай Петрович пожал плечами.
— Маловероятно. Насколько мне известно, в шпионских играх он обычно на третьих ролях, а решение о ликвидации фигурантов принимают особы иного масштаба. Скорее всего ему было поручено просто доставить украденные документы в Германию, а он от молодого честолюбия принялся проявлять самостоятельность и провалил все дело.
— Так на чьей же совести эти убийства?
— Трудно вынести приговор заочно, остается только строить предположения… Вероятно, фирма Крюднера попала в сферу интересов московского резидента германской разведки.
Московского резидента? Я от возмущения чуть не лишилась дара речи — этот компетентный господин, похоже, предпочитает роль стороннего наблюдателя.
— Боже, так стало быть, вам было известно, что в Москве действует германский резидент, и вы ничего не предприняли, чтобы его нейтрализовать? — строго вопросила я, как только смогла свободно вздохнуть.
— К несчастью, нам о нем ничего не известно, кроме его агентурной клички — Пфау. Для нейтрализации совершенно недостаточно, — безмятежно ответил Николай Петрович.
Я почувствовала некоторую неловкость — со стороны, конечно, легко осуждать и рассуждать, а попробуй-ка отловить резидента Пфау на деле!
— Какая странная кличка! — заметила я, чтобы увести разговор от скользкой темы.
— Ничего странного. Pfau по-немецки — павлин. Ничем не хуже других агентурных кличек. В германских разведшколах ученики сразу по поступлении получают кличку и дальше так и фигурируют под этим именем.
— Вы сказали — в разведшколах? Здесь что, есть специальные учебные заведения для агентов разведки, что-то вроде наших реальных училищ?
— Именно так, мадам, вроде реальных училищ, куда отбирают детей и подростков. Только круг учебных дисциплин весьма своеобразный — топография, подрывное дело, строение русской армии, методы передачи донесений, стрельба и все прочее в том же роде. Кстати, подобные учебные заведения для подготовки немецких шпионов действуют уже не только в Германии, но и на территории Российской Империи. Недавно была пресечена деятельность целой сети разведшкол — в Варшаве, в Ковно, на Волыни, в Люблинской губернии…
Я почувствовала, что у меня внутри что-то сжимается, как тугая пружина.
— Николай Петрович, так что же, германская разведка вербует наших детей?
— Именно. Под видом организации сиротских приютов и интернатов полным ходом идет подготовка агентуры для германской разведки. Только в Варшавской разведшколе обучалось 72 русских мальчика и около 300 девочек. Остальные школы были поменьше…
— Боже милостивый! После того, что я от вас узнала, я не смогу спокойно жить! Это уже не игры, если играют судьбами детей… Пусть мой личный вклад в дело контрразведки ничтожен, но я рада, что бумаги Крюднера не достанутся этим людям без чести и совести.
— Кстати, о бумагах, — встрепенулся Николай Петрович, — они у вас? Это отнюдь не такой уж ничтожный вклад, это архиважное дело!
— Не волнуйтесь, патентная документация в руках надежного человека.
— Елена Сергеевна, вы меня пугаете! Как можно быть абсолютно уверенным в чьей-то надежности, если и от самого себя не всегда знаешь, чего ожидать?
— Этому человеку я доверяю много больше, чем самой себе. Давайте договоримся, как мы сможем передать документы для отправки на родину. Только, пожалуйста, пойдемте в сад или даже на улицу, прогуляемся и поговорим на ходу. Мне не нравится, что этот лакей с подносом проявляет к нам слишком уж нескрываемое внимание, так и вьется вокруг…
— Браво, Елена Сергеевна! Скоро вы превратитесь в настоящего аса контрразведки.
— Покорнейше благодарю. Что ж, в случае нужды смогу предложить родине свои услуги в обмен на кусок хлеба, да заодно и выход своему деятельному патриотизму дам.
— Однако выходить на улицу и даже в сад я бы не хотел — под крышей этого дома мы в безопасности, а на вольном воздухе за вами могут продолжить слежку. Полагаю, мы и здесь, в доме княгини, найдем местечко для конфиденциального разговора. Вашу руку, мадам! Завершим нашу беседу в обстановке полной секретности. «Я тот, кому внимаешь», — запел Николай Петрович приятным тенорком, взяв меня под руку, и под звуки рубинштейновской арии Демона мы отправились искать укромное место.
Поскольку связаться с господином Легонтовым я самостоятельно не могла (мне ведь не разрешено посещать отель «Крейд», а я намерена прислушиваться к указаниям Александра Матвеевича, тем более что появление за моей спиной «хвостов» уже имело место), мне самой пришлось договариваться с Николаем Петровичем о дальнейших действиях.
Порешили мы так — в случае, если Легонтов объявится, я передам ему приглашение посетить Eispalast (Ледовый дворец, каток из искусственного льда — чрезвычайно модная европейская новинка), где собирается многочисленное общество и где Александра Матвеевича будет ежедневно, кроме понедельника, поджидать русский агент.
В противном случае Николай Петрович самостоятельно, с учетом соблюдения строжайших правил конспирации, найдет Легонтова в отеле на Ноллендорфплатц и, предъявив мою собственноручную записку, только что наскоро нацарапанную химическим карандашом, заберет у него патенты.
Я уж было вздохнула с облегчением, чувствуя, что со своей частью важной миссии справилась, но природная любознательность заставила меня задать еще один вопрос:
— Николай Петрович, а почему ждать Легонтова будут ежедневно, кроме понедельника?
— Видите ли, Елена Сергеевна, по понедельникам на катке бывает кронпринц (это его любимое развлечение) и представители высшего света, и вход только по именным карточкам. А в другие дни общество там самое пестрое и многочисленное, в нем легко затеряться… Кстати, впредь, заметив за собой слежку, не слишком пугайтесь — во избежание ненужных инцидентов вас будут сопровождать мои люди.
Ну вот еще! Если так пойдет и дальше, вскоре за мной по Берлину будет следовать целая вереница!
— Не знаю, есть ли в этом необходимость, — осторожно заикнулась я. — Мне ничего особенно не угрожает, и отвлекать людей от дела ради моей скромной особы…
