И утром она неизменно просыпалась от ласкового поцелуя.
Теона переживала из-за того, что Альтан обходится без секса, и в голову снова лезли нехорошие мысли. Усыпил бдительность — и все? Он ласков и даже внимателен, но… равнодушен? Она присматривалась к Виоле, но она не проявляла интереса к Альтану. И он вроде бы тоже замечал ее лишь в рамках приличий.
Наученная горьким опытом, Теона все же предпочла поговорить с мужем о том, что ее тревожит. Конечно, когда Альтан заметил ее состояние.
— Мышка, ты как на иголках, — сказал он за завтраком. — Волнуешься из-за гостей? Но их всего лишь двое, и мы готовы их принять. Благодаря тебе.
— Я? — Она отложила ложку. — Да, волнуюсь. Но не из-за этого.
— А что случилось? — насторожился Альтан.
— Скорее, не случилось… — пробурчала она. — Не случается.
— Ты о чем? Объясни.
— Ничего не случается каждую ночь! — выпалила она. — Я больше тебя не интересую? Ты… разочарован?
— Мышка, у меня нет любовницы…
— Я знаю! — перебила она. — Каждое утро я вижу твой возбужденный член. У тебя нет секса, но ты предпочитаешь…
Альтан подавился и закашлялся, одновременно сделав жест рукой, чтобы Теона замолчала.
Она подчинилась, обиженно надувшись.
— Теона, леди не должна сквернословить, — укоризненно заметил он, отдышавшись.
— Член — это не скверное слово, — возразила она. — А как мне еще его называть? Жезлом, как в любовных романах? Это глупо! Мы тут одни.
— Ты дерзишь, Тео.
— Потому что называю…
— Замолчи. — Он не повысил голос, но Теона моментально заткнулась, уловив раздраженные нотки. — Ты дерзишь, потому что перебиваешь. Ты задала вопрос, но не даешь мне ответить.
— Прости, — вздохнула она. — Я действительно нервничаю.
— Ты нарываешься, Мышка. И я предполагал, что так и будет. Ты становишься зависимой от боли.
— Мне не нравится боль!
— Теона, еще одно слово — и схлопочешь наказание, которое тебе не понравится.
— Прости, — повторила она. И тут же сообразила, что произнесла «одно слово». — Ой…
— Ты становишься зависимой от боли. — Альтан сделал вид, что не заметил этой оплошности. — От легкой боли, которая возбуждает. И надеешься, что дерзость заставит меня отшлепать твою задницу.
Теона приоткрыла рот, чтобы возразить, и тут же его закрыла. Возможно, муж прав, но нарваться на серьезное наказание она не хотела.
— Открою тебе секрет, Мышка, — продолжил он. — Если хочешь, чтобы тебя отшлепали, можешь просто попросить. Это честнее, чем провоцировать и вынуждать. Тем более, я не люблю, когда мной манипулируют.
Она кивнула, но сдержано, вроде как «приняла к сведению, но не согласна». И Альтан чудесным образом ее понял.
— Хочешь возразить? — поинтересовался он.
— Так неинтересно, — проворчала Теона. — Мне нравится, когда ты решаешь.
Альтан резко выпрямился. Она заметила, как побелели его пальцы, сжимающие столовый прибор.
— Мне показалось, тебе нравится самой принимать решения, — произнес муж медленно.
— Да, но только в делах, в которых я разбираюсь. И уж точно… не в этом.
— Хорошо, я понял. Спасибо за доверие, Тео. И все же ты не дала мне договорить. У меня нет любовницы, и ты ничем меня не разочаровала. Я хочу тебя, Мышка, однако ты сильно устаешь и готовишься к приему гостей… а я хочу тебя целиком, по-настоящему, и никак иначе.
— Я должна попросить, да? — спросила она, расценив паузу, как разрешение говорить.
— Нет, не обязательно. — Голос Альтана стал мягче. — Это я должен понять, что ты готова. А я вижу уставшую женщину, которой важно доказать мужу, что она справится с поручением.
— Аль… — Теона смущенно опустила взгляд.
— Я тебя не виню, милая. И умею быть терпеливым.
— Я опять придумала то, чего нет…
— Нет, ты поговорила со мной о том, что тебя волнует. Это… хорошо. Лучше, чем недомолвки и скрытность. Хотя ты могла бы не дерзить, маленькая.
Теону пробрало. Если бы Альтан отчитал ее за глупость, она выпустила бы колючки. Впрочем, он и так и сделал, но… ласково, словно сожалел, что у него такая невоспитанная жена. И глаза как-то незаметно наполнились слезами.
— Я… Мне нужно выйти… — пробормотала Теона, сжимая в кулаке салфетку.
— Уверена?
— Д-да…
— Тогда иди, — разрешил Альтан. — Или сделай то, чего хочешь больше, чем сбежать.
Что он мог знать о ее желаниях? Теона поднялась из-за стола и направилась к дверям, однако на полпути оглянулась. Альтан наблюдал за ней, откинувшись на спинку стула. Так чего она хочет? Уйти или…
Всхлипнув, Теона упала в объятия мужа.
— Вот теперь ты готова, Мышка, — шепнул он и встал, подхватив ее на руки.
Глава сороковаяПризнание жены вышибло из Альтана дух.
Свободолюбивая Мышка, так горячо отстаивающая право быть хозяйкой дома, ревностно оберегающая свой статус единственной женщины в жизни мужа, легко и непринужденно заявила, что желает подчиняться. Да, с оговоркой, но Альтан никогда не мечтал воспитать из жены рабыню.
Честно говоря, он вообще не собирался жениться.
А зачем? Для плотских утех есть доступные шлюхи из женских домов. От прочих «леди» Альтан старался держаться подальше. Память, она такая: детство давно в прошлом, но отцовские уроки он навряд ли забудет. Хорошие уроки, болезненные, когда ремень крепко врезается в задницу, а в голове отпечатываются нерушимые правила.
В общем-то, отец прав. Леди нельзя обижать. Леди нуждается в защите и заботе. Леди нужно беречь. Другое дело, что Альтану не повезло: первая леди, с которой он познакомился, Мышке и в подметки не годилась.
И это тоже история из детства.
Отец Альтана был воином — и одним из телохранителей короля. А правил страной в ту пору отец свергнутого Генриха, Филипп. Мать Альтан не помнил: она умерла родами, вместе с младенцем, когда ему едва исполнилось два года. И мальчонкой он находился при отце, насколько тому позволяла служба. Оттого и рано приобщился к воинскому делу, оттого и дружбу водил с отпрысками королевской семьи. Это Филипп поспособствовал — определил Альтана в класс к сверстникам, чтобы не болтался без дела. Королевские телохранители всегда были на особенном счету.
В замке обитали и девчонки. Маленьких леди обучали отдельно, но, конечно же, детей не изолировали друг от друга. Они встречались на уроках танцев, иногда играли вместе. Тогда Альтан и познакомился с «первой леди» — племянницей Филиппа. Девочек было несколько, но запомнилась только она, Летисия. Не красотой, хотя внешностью ее боги не обидели. И не добротой, о которой она, похоже не слышала.
