– Нет, так недолго окоченеть… – попыталась шевелить пальцами. – И в сон клонить начало, скорее всего, от того же холода. Не заснуть и не свалиться бы!..
Но делай-не делай нехитрые движения руками, растирай-не растирай конечности, а тело становилось ледяным. И тогда начало казаться, что и конь подо мной еле движется, и время идет медленнее самой тихоходной черепахи.
– И сколько я уже в пути? – принялась всматриваться в небо, вдруг увидела бы какие-то изменения: то ли тучи рассеялись бы и прекратили сыпать и сыпать на землю снег, то ли у горизонта посветлело бы, даря надежду на скорый рассвет. – Не-а, ничего не видно. И сколько так еду, не понятно. Ох, жизнь моя тяжкая! А как холодно!..
Начала мысленно просить у Всевышнего, чтобы помог согреться. Вот же дуреха! Как та бабка у разбитого корыта из сказки, не могла сразу определиться с желаниями. Вот и я лопухнулась. Ага! Согрелась. В один момент. От страха, который потом так и прошил все внутри, как только до меня дошло, что конь сошел с дороги и забрел, не пойми куда.
– Ты что же наделал, Харт? – первым делом, предъявила претензии к животному. – Я тебе так доверяла!.. И что тебя понесло с утоптанного тракта да в рыхлый снег? Ну, каюсь, задремала совсем чуть-чуть… от однообразия пути. Только же крошево в лицо било, да мелькание твоих ног видела. Вот и… того… И что теперь делать?
Я вела такую беседу с конем, вертелась в седле, пытаясь рассмотреть что-нибудь окрест, а Харт добрался до какого-то пучка травы, выглядывающего из сугроба, наклонил голову и принялся щипать.
– Дурачина. Я бы тебе хлеба могла дать, раз голоден, а ты?.. Впрочем, покормить и сейчас могу.
Извернулась и достала из седельной сумки пирог. Конь его унюхал и немедленно поднял голову.
– Ешь, дорогой. Еще? Держи. А теперь очень прошу: найди снова дорогу.
Понял Харт меня, или нет, но с места сдвинулся и побрел. Вот только я знала, что все-то нас окружало бездорожье. Конские длинные ноги проваливались в сугроб через некоторое время уже до половины.
– Стой, Харт! Какое ты никчемное животное! Зачем же в снег глубже забираться? А ну, поворачивай назад.
Я смогла изменить направление движения – конь послушался повода. Но потом мы с ним еще долго брели, а тверди тракта так и не обнаружили. Попыталась еще и еще направлять Харта: то в одну сторону, то в другую. Результат был одним – его копыта зарывались в сугробы все глубже и глубже.
– Какой никчемный! – и сердилась, и отчаянно боялась, но выговаривала своему животному. – Другие чувствуют дорогу, но только не ты. Не понимаешь разве, что это дикая местность, и здесь с нами всякое может случиться. А вдруг не всю нежить Инквизитор в последнем своем походе упокоил? А если здесь водятся волки?..
Стоило только подумать о напастях, как они не заставили себя ждать.
– Ой! Это что там впереди? Боже! Никак глаза желтые светятся?
Я так и прижалась к конской холке от страха и замерла, замер на месте и Харт. Стоял себе, как вкопанный.
– А может… – очень хотелось подумать о том, что это был такой неясный свет от человеческого жилища, но боялась, что так могли и глаза хищников светились. – Что же ты стоишь, конь? Должно у тебя быть чутье? Вдруг нам спасаться бегством надо?
Я слегка дернула уздечку, а Харт взял и пошел вперед.
– Хорошо. Делай, как знаешь. У тебя все нюх лучше, чем у меня, горожанки в седьмом поколении.
А через несколько минут уже и я поняла, что перед нами было все же жилище. Небольшая избушка приманивала заблудившихся путников двумя светящимися в ночи окошками. Не успела я удивиться, что бревенчатый домик стоял один-одинешенек посреди снегов и даже кособокой изгороди не имел вокруг, как низкая дверь, у которой остановился Харт, со скрипом распахнулась. В темноте приоткрывшегося проема никого не было видно, но старческий голос оттуда произнес:
– Кого это принесло?
Вроде, женщина? Интересно, а как она узнала, что… нас с Хартом «принесло»? Ночь, снегопад, ветер подвывает… А она услышала нас? Да я сама конского шага не разбирала, когда Харт по сугробам сюда добирался, но эта старая женщина вышла на заснеженное крыльцо именно в тот момент, как мы остановились.
– Чертовщина? – к сожалению, эта мысль лишь мелькнула в голове и тут же улетучилась.
От нее меня еще озноб охватил на мгновение, но я и так к тому времени промерзла порядком, вот и начала думать лишь о том, что сейчас появлялась возможность отогреться.
– Это мы! То есть я… и конь. Ох, пустите, ради бога, в дом – я с дороги сбилась…
– Путница? Девушка? Одна? Как это?!
Теперь я ее видела, потому что женщина распахнула дверь шире и выглянула. В руке она держала масляную лампу, и поднимала ее, чтобы осветить большее пространство. Хозяйка домишки на самом деле выглядела очень старой. Из-под толстого пухового платка выбились совершенно седые пряди волос. Лицо было изборождено глубокими морщинами. Глаза прятались под выступающими бровями и дряблыми веками и были, наверное, почти выцветшими от времени, но сейчас как зажглись и светились холодным голубым светом… От любопытства? Возможно. Но меня отчего-то потянуло перекреститься.
– Кто тебя сопровождает?
Мне не показалось, а она даже на мысках приподнялась и руку с лампой еще выше подняла, чтобы увидеть кого-то из мужчин за моей спиной. Увы, никого там не было. И эта сутулая бабуля все еще всматривалась такими странными светящимися глазами в ночь и вьюгу, а я уже ломала голову, что бы сейчас ей сказала, как объяснить, что путешествовала одна и еще ночью.
– К сожалению, я заблудилась. Мы ехали медленно. Конь был уставший. Задумалась. Может, задремала. В общем, отбилась от своих.
Итак, говорить решила по возможности правду, но ничего лишнего.
– А почему так странно одета?
Теперь старуха меня своими светящимися глазами как ощупывала.
– Так надо было. И что, вы меня из-за этого наряда в дом не пустите? Не гостеприимно себя ведете.
– Я-то? – отчего-то удивилась эта женщина. – А действительно, твоя правда, нечего тут мерзнуть, что надо и в избе от тебя узнаю. Коня там привяжи.
Она развернулась ко входу, а я тогда рассмотрела ее наряд: теплая юбка, и не одна, поверх толстой самовязанной кофты – меховая безрукавка.
– Заходи. Тут вот низко. Береги голову… и там тоже. Вот и мои хоромы!
Мне, всей замерзшей, в глаза сразу бросился жарко пылающий камин. Ожидаемо повсюду были разбросаны и разложены выделанные шкуры. Из мебели рассмотрела стол со скамьей и креслом, вдоль двух стен стояли широкие лавки. И около очага на веревках висели пучки трав. Соответственно, запах от них стоял по всему помещению. И тогда я ничуть не насторожилась, а сделала быстрый вывод, что попала к знахарке.
– Отбилась, говоришь… – шаркая ногами, бабуля подошла к котелку, что висел на цепи над огнем, и зачерпнула из него варева. – Замерзла, наверное…
