Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
За занавес заглянул Джейс и чокнулся со мной своей бутылкой воды.
– Ты молодец. Взрыв мозга.
– Спасибо. Но, знаешь, я просто стараюсь довести дело до конца. – Я почувствовала, что меня бросило в жар, причем не от прожекторов.
Последним из хорошего был сам язык. Строчки Шекспира были тем единственным в моей роли, что имело смысл, давало мне какую-то опору. Текст я знала. Слова меня никогда не подводили, и теперь я увидела, сколько в них на самом деле силы. А сила мне была ох как нужна, вся, какая только есть. Рано или поздно мне придется, закрыв глаза, отдать вот этому парню свой первый поцелуй.
Джейс вытер лоб:
– Там, в зале, Марисоль сейчас с миссис Ховард, но она искала тебя.
– Ура, значит, я буду ее Барби-Беатриче. Она это обожает.
– Итак, мы разведем мизансцены пятого акта, прогоним его с тобой, и тогда все. Вот такие пироги. – Он подмигнул мне и распустил листки с текстом веером, как колоду карт. – Там все отлично. Нам с Алиссой нравилось играть сцену свадьбы. Сильные чувства, драма. И смешно к тому же.
Ага, прямо обхохочешься. И да, не только драма, но и долгие драматичные поцелуи. Значит, сегодня? Я покрылась гусиной кожей.
– Кто-то сказал «пироги» или я ослышалась? – Марисоль впорхнула за кулисы, размахивая голубым с розовым жакетом-болеро для Беатриче, и кивком головы велела мне снять кардиган. – Эту штуку было до чертиков сложно перешивать. Надо убедиться, что я на правильном пути. Мне нужен еще день.
Ах, дорогая моя подруга.
– Ты ведь знаешь, что ты удивительная и невероятная, да? И пожалуйста, как придешь домой, передай маме еще раз спасибо.
Широченная улыбка на губах винного цвета.
– Знаю и передам. – Она помогла мне надеть жакет с цветами на тонкую черную футболку и принялась расправлять и подкалывать его прямо на мне. – Джейс, подай из моего швейного набора серебристую коробку с булавками, а?
Он повиновался. Нашел нужный контейнер и вложил в протянутую руку Марисоль:
– Пойду узнаю, когда Ховард собирается возобновить работу.
Марисоль подвернула манжеты на моих запястьях, заколола:
– Стой смирно, а то до крови уколю.
Я старалась, но все равно чувствовала, что немного дрожу.
– Ничего не могу с собой поделать. Сегодня репетируем ту самую сцену.
– Наверное, надо сказать Джейсу, чтобы поцеловал тебя прямо здесь, чтобы покончить с этим раз и навсегда.
Вот ужас. Кровь прилила к голове.
– Только п…
– Малышка, расслабься. Шучу. – Подруга тяжело вздохнула. – Миссис Ховард говорит, что тебе великолепно даются и текст, и игра. Сосредоточься на этом, ладно? На том, что у тебя хорошо получается.
– Ну да. Это нетрудно.
Появилась Лондон с коробкой батончиков мюсли, копна рыжих волос (ненатуральных) была собрана в узел на затылке.
– Хотите подкрепиться? Мы тут еще на пару часов точно.
– Спасибо, я пас. – Я даже думать не могла о еде.
Лондон спросила у Марисоль:
– Ты не могла бы зашить дыру в подоле моего белого платья? Оно в гримерке на вешалке. Сама виновата. Зацепилась на прошлой неделе за декорацию, когда со сцены уходила. Дырки почти не видно, но раз уж ты здесь…
Марисоль пожала плечами:
– Конечно.
Лондон вежливо улыбнулась уголком рта и убежала.
– Вообще-то она действительно ведет себя не так уж и отвратительно, – призналась я Марисоль.
Та фыркнула, не вынимая изо рта булавок. Еще одна складка, и острие проткнуло нарядную ткань.
– В ее случае это приравнивается к корзинке пушистых котят.
Несмотря на грядущий роковой поцелуй, я рассмеялась. Марисоль отступила на шаг:
– Готово, можно шить. Мама как раз сейчас заканчивает бледно-голубое платье. Еще нам нужно примерить шляпку на твой новый парик. Должно быть хорошо.
Хорошо или нет, ответить я не успела, так как миссис Ховард позвала всех на сцену.
– Пятый акт, – одними губами сказала я.
– Мне остаться?
– Не-а, так будет только хуже. – Я протянула к ней руку. – Ну, то есть нет, я имела в виду… – Что я имела в виду? Я лишь тяжело вздохнула.
Положив жакет на стол, Марисоль взяла меня за плечи:
– Я тебя понимаю. Быстро стань на одну секунду собой. Никакой Беатриче, только Дарси. Слово дня. Поехали.
– Ажиотаж, – не раздумывая сказала я.
Марисоль постучала пальцем по подбородку, радостная улыбка озарила ее круглое лицо.
– Ажиотаж… Кажется, это что-то вычурное, вроде кружевных гофрированных воротничков и слишком длинных свадебных шлейфов. Хм-м, не слово, а дива какая-то. Я думаю, оно должно означать огромную до одури шумиху. Что? – спохватилась она.
Видимо, я побледнела:
– Ты… определение. Оно верное. – Впервые за все время.
* * *
Дрожь в конечностях прекратилась, только когда я поставила машину на ручник в полуквартале от нашего комплекса. Но внутри все еще трепетало, в основном из-за пятого акта. Взяв сумку, я, как и обещала, пока шла, позвонила Марисоль. Она сразу ответила:
– Ну, рассказывай.
– Даже не знаю, с чего начать.
– Просто начни.
Подходя к дому, я обошла группу соседских детей, они бросали мяч в кольцо.
– Когда ты ушла, миссис Ховард отпустила всех, кто не занят в пятом акте, и народу осталось немного.
– И что?
У входа в дом 316 по Хувер-авеню я остановилась как вкопанная.
– Что за шутки!
Сначала я почувствовала запах. Пахло взрезанной, раскопанной землей, вырванными корнями и цементной пылью.
– Дарси, что? Все так плохо? Я ведь знала, что должна остаться.
– Да не в пьесе дело, – сказала я.
– Да что там у тебя?
Я описала Марисоль то, что увидела. Дворик комплекса был наполовину разрушен, часть старых тротуарных плит выкопали, а на их месте установили временные мостки из фанеры. Цветы и живую изгородь вырвали с корнем, на их месте остались черные прямоугольники почвы и опавшие листья. А потом я заметила самое ужасное:
– Марисоль, наш стол. Они его увезли!
Она охнула так, что чуть не задушила соединение. Я зависла над священным для нас обеих местом, которое теперь пустовало. Глаза наполнились слезами, соль от них жгла горло. Господи, это же просто стол. Старая мебель. Я понимала, почему они его убрали. Томас, видимо, заказал элегантную новую модель, чтобы сочеталась с новыми перилами и с понтовой серой краской. Но мне не надо было нового и современного. Я хотела вернуть ту мозаичную плитку. Поблекшие царапины и отколовшиеся кусочки. Они были привычными, моими. Эти трещинки были там, когда мы смеялись. В этих бороздах была вся наша жизнь. А еще там были нарисованные черным маркером «Шарпи» крошечное сердечко и пятиконечная звездочка.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
