Время словно застыло. Я колебалась в нерешительности. Всему был предел. У меня была гордость. Но в конечном счете Иэн был важнее. Превозмогая себя, я села рядом с ним, положив руку ему на плечо.
– Ладно. Нет проблем. Мы закажем еду в номер. Я не отказалась бы от омлета.
– Ну наконец, – с явным облегчением произнес Иэн. – С картофелем или салатом?
– С картофелем. Я не хотела тебя расстраивать.
– А я не хотел на тебя кричать, Мэдди. Мне правда жаль.
– Все в порядке, – ответила я, радуясь, что то, из-за чего он утратил контроль над собой, миновало. Мне больше не хотелось видеть на его лице такое выражение. – Но серьезно, я выросла на Среднем Западе. Мои мама с папой были приятными, но очень бережливыми людьми. Твердо убежденными в том, что испорченным детям в реальном мире приходится туго. Мне просто тяжело купаться во всей этой роскоши.
Иэн притянул меня к себе и, обняв сзади, положил подбородок мне на плечо.
– Я тебе кое-чего не сказал. Я могу все это оплатить. Мы можем оставаться в этом номере так долго, как захотим. Можем заказывать в него еду днем и ночью. Я так никогда толком тебе этого и не объяснил, но, основав компанию, мы с моим братом заработали кучу денег. Но теперь с этим покончено. Теперь я лишь хочу быть с тобой. Мы сможем делать все, что ты хочешь. Жить там, где тебе захочется. Тебе не нужно больше работать.
Я была ошеломлена. Через несколько дней я собиралась вернуться к своим ученикам. Я не могла больше сидеть в номере взаперти. Наш уединенный кутеж с Иэном должен был скоро закончиться. И возвращение к реальной жизни было уже не за горами.
– Ты это серьезно?
– Абсолютно.
– Тебе больше не придется возвращаться в Ирак?
– У нас с Джоном с самого начала был уговор: когда нам покажется, что единственным способом продолжать вести наш бизнес в Ираке станут взяточничество, сомнительные сделки и участие в операциях, которые будут подвергать наших людей бессмысленному риску, мы выйдем из игры. В противном случае мы были бы просто отвратительно жадными идиотами. Мы заработали денег и выбрались из всего этого. Живыми. И теперь, когда я оказался здесь, с тобой, у меня есть все, чего я в своей жизни добивался.
– Я думала, когда наше время здесь закончится, ты отправишься в Чечню, Сомали или еще куда-нибудь, а я буду летать к тебе каждый раз в новую точку земного шара, останавливаясь в паршивых гостиницах в ближайшей к месту твоей работы зоне безопасности.
Я и правда так думала.
– Нет. Этого не будет. Я останусь с тобой, пока меня не вышвырнут из этой страны. Я знаю, что происходит, когда мы с тобой расстаемся. И я тебя не отпущу. Никогда. А тебе придется привыкать летать первым классом и пить лучшее шампанское. Тебе придется забыть о своем детстве на Среднем Западе, когда постоянно приходилось на всем экономить, и перестать ввязываться в неприятности. Хватит бегать по сугробам за сэндвичами. Прошу.
– А что будет с твоей компанией?
– Я просто хочу покончить с этим. Закрыть бизнес. У нас наклевывается контракт, который обещает нам несколько миллионов, но, знаешь, я надеюсь, что мы его не получим. Я просто хочу закрыть бизнес.
– Почему?
– Это сложно, – ответил он, судорожным движением зажигая сигарету. – Я не хочу вдаваться в подробности. Мне просто больше не хочется никогда возвращаться в Ирак. Даже ради обычной деловой встречи. Даже на минуту. Никогда.
* * *
За день до того, как я должна была возобновить свое репетиторство, мы с Иэном собрали вещи, выписались из «Хадсона» и, поймав такси, поехали через центр города в Гринвич-Виллидж. Несясь по шумной Седьмой авеню, ближневосточного вида водитель умудрялся ловко лавировать между пешеходами и одновременно орать в свой сотовый. Он вдавливал педаль в пол каждый раз, когда загорался зеленый свет, и бил по тормозам перед каждым перекрестком. Сузив глаза, Иэн глядел вперед, сжимая обеими руками ремень своего вещмешка.
– Тебе понравится Вест-Виллидж, – сказала я. – Там очень мило и тихо. Не так, как тут, со всеми здешними огнями, шумом и суетой.
Иэн ничего на это не ответил.
– Моя квартира находится в доме, расположенном на улице с самой что ни на есть настоящей брусчаткой. В Нью-Йорке-то. Представляешь? Она мало где осталась. Квартирка маленькая, но милая. Это мансарда со световым окном.
– Ясно, – сказал он.
– С тобой все в порядке? – спросила я.
– Мы могли бы сейчас ни о чем не говорить? – ответил он. – Пожалуйста.
Мы продолжили свой путь в молчании.
* * *
Габариты моей квартиры Иэна явно ошарашили. Для меня она была причудливым альковом. Для него – гробом увеличенных размеров. Распахнув открывавшуюся вовнутрь дверь, он зацепил ею футон. В нескольких дюймах от футона стоял маленький кофейный столик с касавшимся стены старым телевизором. Обведя помещение взглядом, Иэн посмотрел на меня.
– Я думал, что тебе, как писательнице, положена достаточно просторная квартира.
– Я сейчас больше учительница. Это – то, что я могу себе позволить. Она обходится мне в тысячу долларов в месяц.
– Ты шутишь?
– Нисколько. Чтобы иметь «достаточно просторную квартиру», нужно быть менеджером хедж-фонда или миллионером, владеющим интернет-компанией.
– Да что не так с этими треклятыми большими городами? – спросил Иэн, бросая на пол свой вещмешок и ставя кейс со своим компьютером.
Глубоко вздохнув, я обхватила себя руками и опустила взгляд.
– Иэн, – тихо произнесла я. – Если тебе здесь не нравится – это нормально. Ты можешь уйти.
Он развернулся. Подняв глаза, я встретилась с ним взглядом, надеясь, что не разревусь.
Иэн заключил меня в объятия, и я поняла, что меня в прямом смысле слова трясет.
– Важно лишь то, – прошептал он, – что я счастлив с тобой. Мне довелось побывать в по-настоящему плохих местах и увидеть по-настоящему плохие вещи. Потому да, я стал немного замкнутым. Но я изменюсь. Вот увидишь. Приду в себя. Если это нужно для того, чтобы мы были вместе, я это сделаю. Просто дай мне немного времени. Это все, о чем я прошу. Я больше не стану пытаться помешать тебе выходить из дому. Обещаю. Делай то, что тебе нравится. Гуляй, ходи на работу, встречайся с друзьями. А скоро наступит день, когда и я смогу к тебе присоединиться. Но пока что, надеюсь, ты не будешь против того, чтобы приходить домой, где я буду ждать твоего возвращения? Ждать возможности просто быть счастливым вместе с тобой?
Я подумала о тех многих днях и ночах, когда я поднималась по этой грязной, пропахшей мясом лестнице с шестью бутылками «Короны» и пластиковым контейнером ужасного макаронного салата из гастронома на углу. О том, как, положив ноутбук себе на колени, смотрела фильмы один за другим. Как никогда не забывала о днях рождения детей друзей и родственников, потому что мне хотелось иметь своих детей, с которыми меня могли бы туда пригласить. Как жила одна, готовясь прожить в этом одиночестве долгие годы.
