— Не знаю, что он сделал с тобой, но тебе стоит ожидать визита властей, поскольку я намереваюсь выдвинуть против него обвинения, — Брайс помассировал свою шею и горло, несколько раз прокашлявшись.
— Поступай так, как считаешь нужным, Брайс, — тихо промолвила она. — Очевидно, ты полагаешь, что я могу быть пособницей убийцы, — она царственно развернулась и направилась по коридору к двойным дверям, оставляя Брайса самостоятельно, озадаченно пошатываясь, вставать на ноги.
— Я не знаю, где Люциан, Франческа, — голос Габриэля был как всегда спокойным, но она достаточно хорошо его узнала, чтобы услышать, что он обеспокоен. — Не покидай больницы, пока я не буду рядом с тобой. Я в пути.
— Что если он именно этого и добивается? Что если он использует меня, чтобы заманить тебя туда, где сможет причинить вред? — ничем не прикрытый страх звучал в ее голосе.
— Ему никогда не победить меня в бою, сладкая. У тебя должно быть больше веры в своего Спутника жизни. Люциан очень странный вампир, точно такой же, как он был необычным карпатцем. Нет никого похожего на него. И бесполезно пытаться предугадать его действия. Он всегда поступает неожиданно. Он может с такой же легкостью напасть и на тебя или на Скайлер. Его ум превосходит все твое воображение, точно так же как и его могущество намного больше того, о котором рассказывают легенды. Догадаться, что он замышляет, невозможно, ему известно о тебе, известно о Скайлер. Я не желаю, чтобы ты делала хоть один шаг в ночь без меня рядом с тобой.
Франческа почему-то рассердилась.
— Я не собираюсь позволять этому вампиру менять мою жизнь, Габриэль. Это мой город. Я многое сделала для него, много чего люблю. За века здесь побывало множество вампиров, они приходили и уходили. И что важнее, здесь побывало множество карпатских мужчин, тем не менее, я живу и поступаю так, как хочу.
— Люциан любит игры, Франческа. Его ум постоянно жаждет действия. Он не тот, с кем ты можешь «поиграть» и ожидать выиграть.
— Я не собираюсь прожить свою жизнь в страхе перед ним.
Франческа заявила это с вызовом, как ему, так и вампиру, если тот следит за их разговором. Она не думала, что это возможно, но она также не считала, что кто-то, кроме Габриэля, мог «слышать» их личный канал. Все карпатцы общались на общем ментальном канале, но это было другое дело. Габриэль был ее Спутником жизни. Их канал был индивидуальным, очень интимным, личным. Никто не должен был быть в состоянии проникнуть в их личное общение. Но, как оказалось, Люциан действительно был могущественным и уникальным.
Едва Франческа возникла в темноте ночи, которая была ее миром, на свежем воздухе, где она могла дышать, не вдыхая зловония людских страданий, рядом с ней материализовался Габриэль, его сильная рука обвилась вокруг ее тонкой талии.
Сердце Франчески практически остановилось, его присутствие оказалось для нее совершенно неожиданным.
— Я думала, ты где-то обеспечиваешь себе алиби.
— Не так уж и трудно, милая, послать яркие образы тем людям, с которыми мне приходилось сталкиваться. Судья и я провели приятный вечер в его доме. Он играет в шахматы, ты знала об этом? Естественно я выиграл, но шансы в игре были равны. Он верит, что я вместе с ним пил его любимый коньяк и разговаривал на всевозможные темы. А поскольку он живет один, было совсем не сложно вложить воспоминания в его голову.
— Было совершено ещё одно убийство? — ни к чему спросила Франческа. — Это был Люциан, не так ли? Что он делает? Чего он надеется добиться?
Габриэль легко пожал плечами, движением едва заметной пульсацией власти.
— Он стремится завлечь меня в свою паутину. Не волнуйся, милая, он не уничтожит меня на месте одного из своих убийств. Он может и становится сильнее и могущественнее с каждым убийством, но я знаю его методы. Я знаю, как он сражается, как думает, двигается и планирует. Он гораздо умнее обычного вампира. У него есть генеральный план. Это только начало, как дебют[5]в шахматах, — он склонил голову, чтобы вдохнуть ее аромат, страстно желая в этот момент уткнуться лицом в тепло ее шеи. Он чувствовал вековой зов ее пульса, ее крови, саму сущность жизни, взывающую к нему. Его тело было напряженным, а боль и голод усиливались.
Франческа была шокирована тем, как ее тело отвечает ему. Каждая клеточка была живой. Всего лишь от одного его вида внутри нее распространялось тепло. Даже с вампиром, преследующим их, и Брайсом, марающим имя Габриэля, все, о чем она могла думать, было твердое тело Габриэля, тепло его кожи, мягкость его длинных волос, совершенство его рта.
— Перестань, — в голосе Габриэля была хриплая чувственность. Слова были тихими, а его рука впивалась в ее ребра прямо под ее грудью, так что с каждым сделанным ими шагом, она могла чувствовать прикосновение его большого пальца к нижней части своей вздымающейся плоти. — Я стараюсь быть охотником, легендой, как ты меня называешь. Не искушай меня. Я не так выдержан, как бы мне хотелось думать.
Она улыбнулась ему, ее длинные ресницы скрыли внезапный голод в ее глазах. Ей нравилось, как она чувствовала себя рядом с ним: в безопасности и защищенной. Лелеемой. Она была так одинока… так долго. Пусть поохотится в другой раз.
Габриэль резко остановился и поймал рукой ее подбородок.
— Я тоже был одиноким, Франческа. Все эти пустые годы. Совершенно одиноким. О тебе же сейчас заботятся. Ты в безопасности. Защищена. Ты смысл моего существования, воздух, которым я дышу, — его большой палец пробежался вдоль одной стороны ее лица. Его темный взгляд прошелся по ее телу, с желанием. С нуждой. У нее перехватывало дыхание всякий раз, когда его глаза так собственнически скользили по ней.
— Я хочу тебя, — сказала она таким же низким голосом, какой использовал он. Она хотела, чтобы он горел в огне, не в силах противостоять искушению. Ей больше не хотелось, чтобы он контролировал себя. Хотя она знала, что это противоречило ее характеру и было неправильным с ее стороны. У него была работа, которую он должен был делать. Она не должна его отвлекать, не должна, кажется, даже знать, что ему нужно быть с ней точно так же, как ей нужно быть с ним. Франческа знала, что играет с огнем, но это не имело для нее никакого значения. Мир рушился вокруг нее, а ей хотелось его рук, его тела и горячего пламени, которое только он мог разжечь. Ей хотелось, чтобы он больше не думал и не владел собой, ей хотелось, чтобы он желал ее превыше всего остального. Превыше охоты на Люциана.
Он издал низкий горловой звук, легко читая каждую ее мысль.
— Ты не облегчаешь мне задачу, Франческа. Мы у всех на виду и становится все труднее делать шаг без боли.
Легкая улыбка тронула уголки ее рта. Ее рука прошлась по его груди, спустилась ниже, лаская заманчивую выпуклость, которая уже была твердой и толстой. Ее длинные ногти прошлись по ткани, дразня его, преднамеренно возбуждая ещё больше. Она направилась к реке, ее тело обольщало его каждым шагом. Ее груди ныли и набухли от желания, а голод резко возрос. В ее сознании мелькали горячие эротические картины.
