Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
Когда они уставали от этого, они много играли в снукер. «У него был самый красивый стол для снукера из всех, что я когда-либо видел», – вспоминает Локвуд. В отличие от побед в шахматы, в которые Кубрик играл со своими неосторожными актерами на съемках, особенно известным его противником стал Джордж К. Скотт, которому он много раз ставил шах и мат во время съемок «Доктора Стрейнджлава», Локвуд никогда не позволял себя разгромить. Когда Кубрик заметил, что актер одинаково свободно владел обеими руками и свободно бил без подставки, это стало последней каплей. «Как ты этому научился?» – спросил он. Локвуд переключил свое внимание от стола к режиссеру. «Жизнь, – ответил он. – А ты как до этого дошел?»
Когда годы спустя его спросили, выказывал ли Кубрик какие-либо знаки раздражения, когда он не мог побить его на собственном столе для снукера, актер категорично отрицал это. Напротив, сказал он, казалось, что Кубрику всегда нравилась их игра. «Он был образцом крутости, – заметил Локвуд с признательностью. – Я имею в виду, что Стива Маккуина называли “Мистер крутой”, но на самом деле им был мистер Кубрик».
* * *
Вопрос о том, как передать зрителям суть внутренней дилеммы ХЭЛа, занимал умы Кубрика и Кларка многие месяцы, и они не нашли решения, даже когда начались съемки. В конце января Кубрик потратил почти неделю на съемку наземных операторов космического агентства, включая канадско-британского актера Нейла Мак-Каллума, который смотрел прямо в камеру и давал длинные подробные объяснения о типе неисправности, в которой «мог быть виновен» ХЭЛ. Мак-Каллум посоветовал Бо-умену и Пулу провести трехдневную «оценку целесообразности», чтобы продумать возможность передачи контроля над космическим кораблем от ХЭЛа к установленному на Земле компьютеру. Материал должен был сыграть роль видео Земля-борт, полученного ХЭЛом и проигранного для астронавтов в центрифуге, вероятно, это должно было увеличить паранойю компьютера.
Проблема с этим подходом заключалась в том, что астронавты становились лишь пассивными получателями решения, которое сделал кто-то другой. Плюс, это было рассказано, а не показано – элементарная драматургическая ошибка. Это совсем не нравилось Локвуду, и к середине февраля, когда два актера готовились к сцене в консоли ХЭЛа в центрифуге, он был убежден, что допущена ошибка. «Сцена была немного лишней, и, откровенно говоря, совсем банальной, – вспоминает он. – Мне она совсем не нравилась, и я просто чувствовал, что она не подходит тому, что мы делаем. И два парня, настолько гениальные, как Кларк и Кубрик, они пытались решить эту проблему вербально! А мы делали очень невербальный фильм».
В свою очередь, Кубрик чувствовал, что Локвуд не расположен к этой сцене. «Ты не показываешь своего обычного энтузиазма сегодня», – отметил он. Актер не смог сдержаться и начал рассказывать странную неприличную историю. «Ты знаешь, Стэнли, я вырос в городе реднеков, там было много грубиянов и собственно реднеков, и им подобных личностей. И я всегда себя плохо вел в классе. Я сидел на задней парте, а одна девчонка ходила между рядами – а у нее была шикарная задница! – и раздавала листочки для теста. И каждый раз, когда она проходила мимо меня, я поднимал глаза и говорил: “Привет, Пегги, как насчет того, чтобы потыкаться?” И тут я поднимал свой правый локоть и начинал делать так», – он ткнул локтем в Дулли, который слушал все это со скрытым удовольствием, – “Фу! Фу! Фу!” – вот что я думаю об этой гребаной сцене».
Кубрик спокойно выслушал информацию. Он не привык к тому, чтобы с ним так разговаривали. «Дерек?» – сказал он. «Да, шеф?» – ответил Крэкнелл. «Конец рабочего дня». Было только 11 часов утра.
Локвуд ушел в свою артистическую, не уверенный в том, что не напортачил. Он чувствовал себя плохо из-за того, что надерзил Кубрику, но его убежденность в том, что сцена была неправильной, осталась. «Я думаю, что часть меня хотела защитить этот великий фильм», – сказал он позже. Несмотря на то что он переживал из-за возможных последствий этого инцидента, он начал свои ежедневные упражнения, когда раздался стук в дверь, это был Крэкнелл. «Шеф хочет тебя видеть», – сказал он.
«Хорошо, – сказал Локвуд. – Эй, Дерек, прежде чем ты ушел, я уволен?»
«Не знаю, приятель».
Локвуд быстро принял душ, вытерся полотенцем, надел какую-то одежду и пошел в приватное логово Кубрика – артистическую павильона 6 и 7, где он переписывал сценарий и устраивал уединенные мозговые штурмы.
«Ты поляк, так ведь?» – спросил режиссер, приглашая его войти.
«Я поляк и немец», – ответил Локвуд.
«Хочешь шнапса или водки?» – спросил Кубрик.
«Честно говоря, я люблю текилу», – сказал Локвуд.
«Как ты ее пьешь?»
«В бокале, как бренди».
Кубрик налил ему шот из «не самой лучшей текилы, а так себе текилы», как вспоминает об этом Локвуд, и подошел к стене с пластинками, прекрасной стене.
«Что ты хочешь, Шопена?»
«Да, Шопен пойдет. Стэнли, прежде чем мы начнем говорить о том, что случилось, я уволен?»
Нет, ответил Кубрик. Локвуд прекрасно вписывался в команду, и он понимал, что нужно обращать вниманиена то, что кто-то, кто добросовестно работает, имеет проблемы. Он вспомнил инцидент, в котором Джон Кеннеди во время посещения Главного управления НАСА в первый раз увидел уборщика, который работал в стороне от собравшихся вместе высших военных чинов. Он обошел стороной военных, представился и спросил, чем занимается этот человек. «Мистер Президент, я помогаю доставить человека на Луну», – ответил уборщик. Ты никогда не знаешь, кто будет полезен, отметил Кубрик. Он попросил актера объяснить, в чем заключалась проблема. Локвуд сказал, что серия небольших сцен, которые Кубрик с Кларком написали, чтобы «закрутить гайки в отношении компьютера» не «проникает в суть вещей». По его мнению, они были слишком размытыми. Он сказал, что так как считает Кубрика самым выдающимся режиссером в мире, есть способ лучше вызвать паранойю ХЭЛа.
Кубрик внимательно слушал, и когда они закончили с алкоголем, он сказал, что знает, что Локвуд любит еду из гастрономов. Он дал Эдди Фревину денег и попросил отвезти его в самый лучший гастроном в Голдерс-Грин за копченой лососиной, белой рыбой и бейглами. «Потом я хочу, чтобы ты поехал домой, и когда я в следующий раз тебя увижу, я хочу знать, как ты решил эту проблему».
Вернувшись домой, Локвуд съел свой бейгл и взял в руки спиральный блокнот. Он написал все, что ему нравится и не нравится, в том, что они снимали, он написал свои мысли по поводу того, чего Кларк и Кубрик пытались достичь, как они пытались этого достичь, и где все пошло не так. В какой-то момент этим же вечером он вспомнил, что примерно неделю назад он посетил новую съемочную площадку, построенную в павильоне 1, которая называлась отсеком для космических катеров. С присущем ему вниманием к деталям Кубрик попросил его съездить туда, надеть космический костюм и посмотреть, сложно ли залезать в катер и вылезать из него – этот космический аппарат авиационная фирма Hawker Siddeley щедро оснастила кнопками, экранами и рычагами управления.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
