Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
– Ради сестры Руби – все что угодно.
Он говорил так серьезно, словно под гипнозом, как будто это я околдовала его, но мне не нужны были эти лавры, да и, если уж на то пошло, Пита и не нужно было околдовывать. Он все равно продолжал бы следовать за моей сестрой, как и всегда. А все из-за того, что она что-то сделала с ним много лет назад, и с тех пор он ходил как в тумане, одержимый ею, едва способный одеться, и это несмотря на то, что Руби раз сто просила его отстать от нее.
– Пит, почему? Почему ты такой? Что она с тобой сделала?
– Кто? Руби?
Я кивнула.
Она разбила ему сердце, это само собой. Может, даже сделала это одной рукой, сжав его в маленький тугой шар. Может, она сделала это быстро, пока оно стучало у нее в ладони – вырвала его из груди Пита и все это время хранила в дальнем ящике комода, а он даже понятия не имел об этом.
Пит пожал плечами.
– Она была моей первой девушкой, – ответил он. – Моей первой… – Я прямо-таки видела, как крутились валики в его голове, словно ему стоило неимоверных усилий удержаться от очередной скабрезности. – Моей первой… э-э-э, во всем.
Я кивнула. Больше мне ничего не нужно было. Ни разрядов молнии, ни горячего, шкварчащего дыма. Все оказалось настолько банальным, что этого было достаточно.
– Спасибо, Пит. Спасибо, что подвез.
– Не благодари меня, я просто служба такси.
Я старалась придумать, что можно было сказать ему, чтобы он не выглядел таким жалким, но он снова заговорил:
– Я не против. Честно. К тому же ты так сильно напоминаешь мне ее, что если что-то нужно тебе, для меня это все равно, как если бы что-то понадобилось ей. И мне это типа даже нравится, понимаешь?
– Понимаю, Пит.
Он чуть склонил голову, приложил ладонь к глазам, прищурился. Люди всегда так делали, когда хотели увидеть во мне частичку нее. Парни так делали. Парни все время так делали.
– Я понимаю, что мой брат находит в тебе. Нашел в тебе то есть. Ему же хуже.
Я покраснела, когда он повторил глагол в прошедшем времени.
– Тебе лучше не рассказывать об этом своей сестре, – сказал Пит.
– Я и не собиралась.
– Просто… Просто будь осторожна с тем, что говоришь ей.
И в этот самый момент нас напугал громкий стук по капоту машины. Я посмотрела через мокрое от дождя лобовое окно, ожидая увидеть нашего городского сумасшедшего, Дова-Повсюду, который забрасывал машины палками, если считал, что они припарковались не в том месте. Но глаза, вглядывающиеся в меня через стекло, не были глазами Дова. Это были бледные, отчужденные глаза женщины. Она стучала по капоту рукой.
Я повернулась к Питу:
– Как думаешь, что ей нужно?
– Ты, очевидно. Она не моя мать.
Мне хотелось отречься от Воробья, сказать, что Руби была для меня большей матерью, чем она, и что, вообще, это слово бессмысленно, что оно не должно иметь юридической силы и что какая-то биология еще ничего не означала… но еще мне было немного жаль ее, мне не хотелось, чтобы она вот так, под дождем, стояла у машины. Я только сейчас заметила, что Пит остановил машину как раз напротив «Виллидж-Таверн». Мы были практически у нее на пороге.
– Э-э-э, мне кажется, она хочет поговорить с тобой, – сказал Пит, потому что она упорно не желала уходить. – Сходи. Я присмотрю за тобой и заодно выпью пивка.
И вскоре я уже сидела напротив женщины, которую мы с Руби неохотно называли своей матерью.
Ее близость вернула меня в воспоминания о детстве.
Как я стояла над ее кроватью без простыней, а она спала уже тринадцать часов подряд. Как пыталась расшевелить ее, отключившуюся в кресле, ранним утром перед школой. Как мы с Руби бросали в нее изюм из пакетика со смесью сухофруктов и орехов, потому что не ели его, даже если он был в шоколадной глазури. Как мы наблюдали, как она вырубается прямо за рулем двигающейся машины.
В большинстве моих воспоминаний мать была в бессознательном состоянии.
Она выглядела совсем изнеможенной. Одни ее волосы, наверное, весили больше, чем она сама. Тяжело вздохнув, мать сказала:
– Она знает, что ты здесь?
Я покачала головой.
– Нет, но она может написать мне в любую минуту, и тогда мне придется уйти.
– Я просто хотела повидать тебя. Без нее.
– Зачем?
– Ты моя дочь, – ответила она, но как будто на автомате, и я не поверила ей.
Я оглядывалась по сторонам, стараясь не смотреть на нее. Внутри бара было темно, как мне и представлялось. Это было тускло освещенное помещение с низкими потолками, уставленное покосившимися столами, с барной стойкой у стены, за которой к нам спиной сидел Пит и хлебал пиво. Мне еще не было двадцати одного, а значит, мне нельзя было находиться здесь, но никто, похоже, не собирался меня выставлять. Помешать этому семейному воссоединению могла только Руби, но ее здесь не было.
В этом баре наша мать проводила почти все свое время. Может, за прошедшие два года Воробей даже жила в этой темной дыре, позабыв, как выглядит солнце, и о ней все тоже позабыли. Вот что бывает, когда Руби больше не обращает на вас внимания. Вы как будто перестаете существовать.
– Ты хотела мне что-то сказать? – спросила я.
Она кивнула, глядя на свои руки. Мать носила много колец, не меньше восьми. Все они были куплены за гроши на блошином рынке, камни, подходящие к месяцам, в которые она не родилась, почернели от времени, серебро сжималось вокруг ее пальцев с разбухшими костяшками. Именно поэтому, говорила Руби, не стоит носить кольца так долго – кто-то к старости усыхает, кто-то полнеет, но ты никогда не узнаешь, каким будет твое тело.
– Она сказала мне не видеться с тобой, – призналась моя мать. – Сказала не приходить в гости. Не звонить. Сказала, что сообщит мне, когда…
Она подняла свои водянистые глаза, в которых мелькнул страх, но больше ничего не сказала.
Я не верила в ее отговорки. Мысль о том, что все это время мать хотела увидеться со мной, тем более если учесть, что мы жили в одном городке, казалась мне абсурдной.
– Руби не запрещала тебе видеться со мной, – ответила я. – Она бы не стала говорить ничего подобного.
Судя по выражению ее лица, она была трезвее, чем обычно, и если бы я сказала правильные вещи, задала правильные вопросы, она смогла бы вполне здраво ответить мне.
– С ней с самого начала было что-то не так, – сказала Воробей. – Мать всегда знает, когда с ее ребенком что-то не то, она чувствует это.
Должно быть, она помнила другую Руби, которой я не знала. Она видела в ней то, чего я не могла видеть. И не хотела.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила я. – С Руби все нормально.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
