Также поэтому тот, кто поранен стрелою Венеры, —Мальчик ли ранил его, обладающий женственным станом,Женщина ль телом своим, напоенным всесильной любовью, —Тянется прямо туда, откуда он ранен, и страстноЖаждет сойтись и попасть своей влагою в тело из тела,Ибо безмолвная страсть предвещает ему наслажденье.Это Венера для нас; это мы называем Любовью,В сердце отсюда течет сладострастья Венерина влага,Капля за каплей сочась, и холодная следом забота.Ибо, хоть та далеко, кого любишь, – всегда пред тобоюПризрак ее, и в ушах звучит ее сладкое имя.Но убегать надо нам этих призраков, искореняяВсе, что питает любовь, и свой ум направлять на другое,Влаги запас извергать накопившийся в тело любое,А не хранить для любви единственной, нас охватившей,Тем обрекая себя на заботу и верную муку.Ведь не способна зажить застарелая язва, питаясь;День ото дня все растет и безумье и тяжкое горе,Ежели новыми ты не уймешь свои прежние раны.Если их, свежих еще, не доверишь Венере доступнойИль не сумеешь уму иное придать направленье.Вовсе Венеры плодов не лишен, кто любви избегает:Он наслаждается тем, что дается без всяких страданий.Чище услада для тех, кто здоров и владеет собою,Чем для сходящих с ума. Ведь и в самый миг обладаньяСтрасть продолжает кипеть и безвыходно мучит влюбленных:Сами не знают они, что насытить: глаза или руки?..Но человека лицо и вся его яркая прелестьТела насытить ничем, кроме призраков тонких, не могут,Тщетна надежда на них и нередко уносится ветром.Как постоянно во сне, когда жаждущий хочет напитьсяИ не находит воды, чтоб унять свою жгучую жажду,Ловит он призрак ручья, но напрасны труды и страданья:Даже и в волнах реки он пьет, но напиться не может, —Так и Венера в любви только призраком дразнит влюбленных:Не в состояньи они, созерцая, насытиться телом,Выжать они ничего из нежного тела не могут,Тщетно руками скользя по нему в безнадежных исканьях…Тратят и силы к тому ж влюбленные в тяжких страданьях,И протекает их жизнь по капризу и воле другого;Все достояние их в вавилонские ткани уходит,Долг в небреженьи лежит, и расшатано доброе имя.На умащенных ногах сикионская обувь сверкает,Блещут в оправе златой изумруды с зеленым отливом,Треплется платье у них голубое, подобное волнам,И постоянно оно пропитано потом Венеры.Все состоянье отцов, нажитое честно, на лентыИли на митры идет и заморские ценные ткани.Пышно убранство пиров с роскошными яствами, игрыВечно у них и вино, благовонья, венки и гирлянды.Тщетно! Из самых глубин наслаждений исходит при этомГорькое что-то, что их среди самых цветов донимает,Иль потому, что грызет сознанье того, что проводятПраздно они свою жизнь и погрязли в нечистом болоте,Иль оттого, что намек двусмысленный, брошенный «ею»,В страстное сердце впился и пламенем в нем разгорелся,Или же кажется им, что слишком стреляет глазами,Иль загляделась «она» на другого и, видно, смеется.Эти же беды в любви настоящей и самой счастливойТакже встречаются нам; а те, что ты можешь заметить,Даже закрывши глаза, в любви безнадежной, несчастной,Неисчислимы. Итак, заранее лучше держатьсяНастороже, как уж я указал, и не быть обольщенным,Ибо избегнуть тенет любовных и в сеть не попастьсяЛегче гораздо, чем, там очутившись, обратно на волюВыйти, порвавши узлы, сплетенные крепко Венерой.
Поэт (как и Овидий) дает совет избегать этого зла, найдя «пороки души и тела» у возлюбленной, которые разрушили бы иллюзии влюбленного. В итоге он говорит:
