«Три куртизанки тебе предлагают, Киприс счастливый, Эвфро свои ягодицы, Клейо — то, что женщине всякой пристало, Аттис же то, что имеет во рту. Ты же взамен первой дай то, Что мальчик желает, второй — то, что женщина, третьей же — Третье».
Ловим греков на слове: это настоящий труд. Артемидор считает, что «торговать блудницами, воспитанными в борделе... хорошо для всякого заведения», «ибо некоторые называют этих женщин "работницами", и они трудятся, ни от чего не отказываясь». Весь словарь проституции является словарем ремесленника. С этими представлениями о проститутках, как о рабочих, трудящихся на ниве секса, согласуется и система оплаты: Нира получает лишь часть денег клиента, основная же часть достается Никарете, и это в порядке вещей, что девушка официально или незаконно удерживает часть от своей аренды.
Нет необходимости измерять расстояние, разделяющее мир Аспасии и мир Ниры. Здесь нет никакого благородства, не идет речь ни о философии, ни о риторике. Нира и ее подруги по несчастью могли бы сказать, что у них «других занятий не было... кроме как себя намывать, натирать, вытирать, украшать, вновь и вновь умащивать, румянить и наряжать». В том мире было принято передавать девушек посреднику с правом аренды. Контракты, с помощью которых собственник освобождается от прямой эксплуатации раба за треть суммы, были широко известны, например на рудниках. А оратор использует такой аргумент против Ниры: «Когда женщина находится под руководством другого и в распоряжении того, кто ей платит, скажите мне, что может она сделать, как не подчиниться всем желаниям тех, кто ее использует?» Две ситуации зависимости, подчинения объединяются: по отношению к тому, кто ее купил, и к тому, кто ее использует. Сводня обладает властью эксплуататора, клиент — властью, которую ему предоставляет договор об «аренде» тела, передающего ее в его распоряжение. Проститутка, таким образом, находится в двойной власти.
Кто владеет «домами свиданий»?
В конечном счете мы являемся свидетелями незаконной торговли детьми, разворачивающейся в так называемых «домах свиданий». Их работницы имеют цену, их услуги тарифицированы («Платит за раз пять талантов прелестнице некоей некий... / Лисианассе же я отдаю лишь пять драхм...» «Может за драхму Европу, гетеру из Аттики, всякий / Без пререканий иметь...»); управляющий заведением должен учитывать изнашиваемость человеческого материала и обновлять его. Остается вопрос о статусе Никареты и содержателях в целом. Рабского происхождения, Никарета была освобождена на момент интересующих нас событий. Вряд ли она могла быть владелицей дома, поскольку земля, земельный налог в античной Греции являлись привилегией гражданина. В Афинах, по крайней мере, это была привилегия мужчин. Как и Аспасия, Никарета, следовательно, не может владеть домами, в которых устроены бордели. Гораздо более вероятно, что они принадлежат гражданам, сдающим их в аренду, и то, что нам известно о социальных связях в античном греческом городе, позволяет представить этого собственника как настоящего предпринимателя от проституции. Мы располагаем несколькими примерами, вот один из них:
«Эвктемон дожил до девяноста шести лет; во время большей части своей жизни его можно было считать счастливым человеком; он обладал значительным состоянием, детьми, женой...»
(Изей «Убийство свекрови»). Помимо других источников дохода он имел в Пирее «дом свиданий». У него была «одна вольноотпущенница, от его имени управлявшая домом». Подобно Никарете, именно она набирала новых «рекрутов». Эта Алке за время своего долгого пребывания в «доме» родила детей от одного вольноотпущенника. «Приближаясь к закату своих дней, она перестала заниматься ремеслом». Эвктемон, несомненно, довольный своей управляющей, сделал ее, как было принято, держательницей другого заведения «в Керамике (афинский квартал), возле лавки торговца вином».
