Часть третья. Противостояние
Глава 1. Вердикт
Лодку Феникса они оставили на песке, прикрыв снова тем же куском брезента. Ион не решался обернуться на нее, словно лодка напоминала ему о том, что он не успел или не захотел сделать на своем пути.
Город пугал его все сильнее. Запоздалая реакция на стресс оказалась все же недостаточно запоздалой. Ион старался держаться, покуда хватало сил. Он шел, прижимая Эльзу к себе. Сталкеры впереди них о чем-то переговаривались, но Ион их почти не слушал. Переизбыток информации начал постепенно его ломать.
Его манил мир внизу, его манил мир наверху. Он чувствовал, что не может сочетать и то и другое сразу. Нервная система с каждым шагом все громче напоминала о своем утомлении. Ион надеялся не упасть прямо тут и приказал себе держаться до конца. Он постарался взять пример с Эльзы и тоже отключиться от всего вокруг – тем более, что было кому их вести.
Когда они дошли до Кловской, рассвет еще не начался, и учитель почувствовал почти облегчение. Это был бы первый в его жизни рассвет, и он не хотел встречать его вот так.
Сталкеры провели их с Эльзой в туннель. Учитель толком и не помнил, был ли на Кловской работающий шлюз или же проход оказался сталкерским тайником «Птиц». Знакомые запахи метро немного успокоили. Учитель даже удивился: оказывается, туннель метро неприятно холодит.
Их встретил знакомый столичный блокпост с Дементьевым. Вечный охранник в этом углу столицы смотрелся чуждо и немного диковато. Только серьезная опасность, грозящая станции, могла заставить старика Федора покинуть свой юго-западный блокпост и перенаправить внимание на юго-восток. Не исключено, что здесь он засел надолго.
Начальник пункта долго вглядывался, кто это там пришел, и в итоге, убрав прожектор, облегченно вздохнул. На Иона он посмотрел, явно не узнавая. Учитель лишь смущенно улыбнулся, чувствуя, как от этой почти позабытой мимики на щеке трескается старая грязь. Неужели он так изменился?
– Вернулись, – сказал Дементьев.
– Да, – подтвердил учитель. – Кипарис у себя?
– Сейчас доложу. Посидите где-нибудь тут, хорошо?
– Я бы не хотел здесь, – сказал Ион. – Я бы лучше…
Он посмотрел на Эльзу, которая оглядывала знакомую станцию с открытым ртом, и почему-то вспомнил Татьяну.
– Мы подождем в лазарете, – сказал Ион.
Аист хлопнул его по плечу.
– Удачи, братюня, – сказал он.
– Спасибо, – кивнул Ион. – Еще увидимся.
Ион пошел к лазарету, замечая, как у Эльзы поднимается настроение. Ее уже не нужные защитные очки болтались на шее. Свои учитель так и оставил торчать из нагрудного кармана. Теперь яркие лампы Датаполиса уже не были страшны его глазам. Да и знакомый шум не казался настолько громким. Все настройки комфорта у него давно сбились, и учитель решил, что оно, возможно, к лучшему.
– Не могу поверить, что мы дома, – сказал учитель Эльзе. – Хотел бы я помочь тебе больше. Извини, если не сумел.
Эльза даже не смотрела на него, лишь продолжала оглядывать колонны.
– Свет, – вспомнил учитель. – Надо будет попросить кого-нибудь выделить тебе светлую комнату. Будем сидеть и щелкать лампами, пока не поймаем нужное освещение. Может, тогда ты что-нибудь мне нарисуешь, хорошо?
У лазарета никого не было. Учитель заглянул внутрь и обнаружил кучу пустых коек.
И знакомый стул, за которым сидела Татьяна. На ней был все тот же белый халат. Она выглядела так же, как и вчера. Возможно, даже успела сходить к себе в пилон и выспаться.
Татьяна увидела их, ее брови удивленно поползли вверх. Проклятье, неужто он в самом деле изменился?
– Вы тут! – воскликнула Татьяна, подбегая к Иону с Эльзой и обнимая их.
– Ну, мы же тебя не оставим, – рассмеялся Ион. – Долго рассказывать. А где Давид?
– Не знаю. Я была у себя, а когда вернулась, его уже куда-то увели.
– У него были изменения?
– Нет, ему лучше не стало. Эльза, девочка моя, ты снова чумазая вся! Где вы лазили-то, что видели?
– Ох, – Ион сел на койку, и пружины жалобно заскрипели. – Давай я сначала Кипарису отчитаюсь, хорошо? Потом загляну к тебе на чай, там и побеседуем.
Эльза тем временем добрела до угла и завернулась в какие-то тряпки, лежащие на полу. Они напоминали остатки одеял, которыми жители иногда оборачивали трубы. Теперь на эти рваные шмотья ткани было неприятно смотреть.
– Что она делает? – спросил Ион.
– Она тут обычно спит.
– Так нельзя, – заволновался учитель. – Ей нужна нормальная кровать. Ей нужен уход, ей нужно…
– Вот и поговоришь об этом с Кипарисом. Он же теперь будет тебя слушать, надеюсь.
– Не вижу причин, почему бы ему начать это делать. Хотя было бы хорошо. Мы с ним договаривались, что он поможет с нормальной организацией школы.
Ион осмотрел пустые койки.
– Знаешь что? – сказал он. – Я люблю это зрелище.
– Какое зрелище?
– Пустые больничные кровати. Значит, никому не нужна сейчас помощь. Все здоровы и счастливы. У вас в столице это, наверное, редкость.
– У меня наоборот, – сказала Татьяна. – Люблю, когда хоть кто-то есть. Если человек лечится – это значит, что он нашел для этого время и средства. Значит, ему выпал момент затишья. Пустые койки обычно бывают перед войной или при общей тревоге. Тогда люди собираются с последними силами, и на то, чтобы следить за здоровьем, у них просто нет времени.
От таких слов Иону самому захотелось лечь. Он уже планировал так и сделать, когда внутрь вошел Кипарис – столь же подтянутый, хотя и не настолько свежий, как вчера.
– Вернулись, – сказал он. – Ну, как там? Есть прогресс?
– Смотря что им считать, – ответил учитель, радуясь возможности пропустить обычный ритуал приветствия.
– Понятно. Таня, ты нас не оставишь?
– Оставлю, – сказала Таня, снимая халат.
– Забери Эльзу, – попросил учитель.
– Куда забирать? – спросил Кипарис. – Зачем?
