Его неровный голос польстил ей. Это безумное притяжение определенно было взаимным.
— Даже серебро?
— Серебро? — Его брови сдвинулись. — Какое еще серебро?
— Ты ведь сказал тем вампирам, что наконечники твоих лезвий сделаны из серебра.
Его лицо расплылось в ленивой усмешке.
— Ну, Сказительница Истины, я удивлен, что ты меня об этом спрашиваешь.
Она прищурилась.
— Ты врал?
— Скорее, блефовал.
Настала ее очередь разразиться смехом. Она столько переживала о куда более важных вещах — о том как, например, не умереть, — что даже в голову не приходило, что ей довелось слушать блеф.
— Ты плут, Бреннан.
— Ты красавица, Тиернан, — прошептал он, затем снова подарил ей поцелуй, но на этот раз короткий, и тут же, как он поднял голову, она услышала голоса в коридоре. К ним шли люди.
— Ну вот, — сказала она. — Представление начинается.
Бреннан позволил Тиернан повернуться лицом к двери, но продолжал обнимать ее одной рукой за талию, убеждая себя в том, что единственная причина этому — ее нужда в утешении и поддержке, которые приносили его прикосновения. Но она легко могла поймать его на этой лжи. Его безудержный страх за ее безопасность вызвал такой мощный приток адреналина и животной агрессии в крови, что ему едва удавалось себя контролировать. И Тиернан, и их миссия только пострадают, если он будет первым, кто перейдет к открытой враждебности.
Литтон ворвался в дверь, напоминая Бреннану безволосого грызуна и вызывая внезапное странное любопытство: а существуют ли оборотни-грызуны? Подобное казалось маловероятным.
За Литтоном в помещение вошли несколько мужчин и женщин в белых халатах. Доктор указал на огромный переговорный стол, и все заняли места, за исключением мужчины, который поспешил к оборудованию на одном из столов в передней части зала.
— Добро пожаловать в место, где творится волшебство, — заявил Литтон, разводя руки.
— Какой важный, — буркнула под нос Тиернан.
Насмешливые нотки в ее голосе немного остудили гнев Бреннана. Его напарнице не было страшно, и этого факта оказалось достаточно, чтобы погасить сжигающее его пламя ярости.
— Прошу вас занять свои места, — сказал мужчина у оборудования.
Бреннан и Тиернан заняли два свободных места в самом конце переговорного стола — самые дальние от двери. Бреннан заставил себя сделать несколько медленных, глубоких вдохов, чтобы побороть острое ощущение загнанности в угол.
Его внутреннему хищнику совсем не нравилось такое положение вещей, и не важно, что ни один из людей между Тиернан и дверью не казался способным устроить драку. Лабораторные халаты могли скрывать очень много вещей, включая оружие.
Даже Бреннан не всегда мог обогнать пулю.
Литтон кивнул, и одна из женщин-ученых принялась раздавать присутствующим темно-синие папки. Дойдя до Тиернан, женщина засомневалась, кусая губы в нерешительности. Она бросила взгляд на Литтона, но тот лишь повторно кивнул, и, положив последнюю синюю папку перед Тиернан, женщина поспешила обратно на свое место.
— Перед вами документы, в которых изложены подробности наших важнейших открытий в области нейрофизиологического контроля, — пояснил Литтон.
Как только Бреннан и Тиернан открыли свои папки, на экране в передней части зала возникло изображение: группа крупных, бесспорно сильных мужчин возводили небоскреб. Они казались счастливыми и улыбались в камеру.
Ни один из них не был человеком.
— Все они оборотни, — сказала Тиернан. — Это понятно по тому, как они свисают с той части здания и как те двое лишь одной рукой несут огромные металлические балки. Только оборотни обладают подобными силой и ловкостью. Но почему…
— Верно, мисс Баум, — обратился к ней Литтон словно учитель, по достоинству оценивший сообразительность ученика. — Они все действительно оборотни. Но не обычные оборотни. За месяц до того, как был сделан этот снимок, они все были бесполезными изгоями. Пиявками на теле общества. Худшие проявления оборотнической сущности — жестокость, насилие, кровожадность — усугубились в них до такой степени, что они превратились в настоящую банду чикагских головорезов. Они терроризировали невинных людей и наводили ужас даже на полицию.
Он остановился и схватился за лацканы своего халата, оглядел комнату и осклабился в самодовольной улыбке.
— Мы превратили их в полезных членов общества всего за три дня.
— Мне показалось, вы сказали — за месяц? — заметил Бреннан.
Литтон определенно был готов к этому вопросу.
— Ну, остальные три с половиной недели они осваивали строительное дело.
Все в помещении, кроме Бреннана и Тиернан, разразились смехом, который, впрочем, казался тщательно отрепетированным. Бреннан посмотрел вниз на лежащие перед ним бумаги и стал краем глаза изучать присутствующих. У большинства из них наблюдались явные признаки истощения и тревоги. Бледные, осунувшиеся лица, нервные постукивания пальцами по столу и стульям, беспокойное ёрзание и покусывание губ. Оборотню не составляло труда прочесть язык тела. И все же несколько избранных сидели, наклонившись вперед, полные неистощимого рвения. По всей видимости, фанатичные приверженцы Литтона.
Тут что-то явно неладно.
— Я сделал удивительное открытие о мозге, — продолжал Литтон, чувствуя себя в центре внимания, как в своей стихии. — С помощью хвостатого ядра[23]можно не только определить человеческие предпочтения, но и закрепить ранее принятые решения.
— Хвостатое ядро — это ведь часть стриатума[24]? — задала вопрос Тиернан, застигнув Литтона врасплох.
— Приятно осознавать, что в вас есть нечто большее, чем просто милое личико, — просияв, ответил Литтон.
Бреннан заметил, как присутствующие в аудитории женщины — и некоторые мужчины — содрогнулись от сказанного. Потенциальные союзники? Но они все выглядели слишком сломленными, чтобы пойти против Литтона, и уж точно не могли противостоять вампирам.
Тиернан же вовсе проигнорировала последний комментарий, пристально наблюдая за самим Литтоном.
— Да, хвостатое ядро — это часть стриатума, участвующая в формировании двигательных актов.
