После проверки городка дивизионной разведроты группа генералов и полковников переместилась в штаб дивизии и приступила к проверке документации разведывательного отделения и работы командования дивизии по вопросам руководства разведкой. Исполняющий обязанности командира дивизии полковник Петряков грамотно и со знанием дела доложил обстановку и ответил на все вопросы генерала Гридасова. После этого началась работа в моем кабинете.
Предварительно на стенах кабинета были развешаны карты с оперативной обстановкой и планами разведки 103-й вдд, на которых были отображены боевые действия разведывательных подразделений не только в зоне ответственности дивизии, но и в других районах Афганистана. Отдельно размещались планы реализации разведывательной информации, полученной из штаба 40-й армии, и результаты проведенных операций. На столе ровными стопками лежали другие документы, отработанные офицерами-разведчиками начиная с января 1980 года. Гридасов с большим интересом изучал журналы ведения разведки и боевых действий, затем заслушал меня. Вопросов было задано очень много, но на них были даны исчерпывающие ответы.
На мой взгляд, особенно старательно трудились полковники из состава комиссии, несколько раз перепроверили всю документацию, сверяли со своими записями, ну уж очень им хотелось как можно больше накопать недостатков, но в итоге бедолагам пришлось доложить генералу, что в десантной дивизии все в порядке.
Начальник разведки Сухопутных войск остался доволен посещением дивизии. Из-за ограниченного времени состояние разведки в парашютно-десантных полках не проверялось. Он поверил мне на слово, что там тоже все в порядке. На самом деле так оно и было. Пока генералы заслушивали меня, старшина дивизионной роты ст. прапорщик Н. Андрейчук на всякий случай подготовил баню, и я пригласил высоких гостей. Они были приятно удивлены, что в роте есть своя баня, и не отказались от посещения. Тем более весь день находились в перелетах. Старшина роты постарался и добыл где-то у своих прапоров березовый веник, каждому проверяющему подарил по десантной тельняшке, в том числе и «вредным» полковникам. Старшина сказал, пусть знают нашу доброту. Были предложены и фронтовые сто граммов. Генералы уважили меня и не отказались.
После проведенных мероприятий уже у трапа вертолета Гридасов спросил меня, какие есть вопросы или просьбы. Я ответил, что в декабре заканчивается срок пребывания в Афганистане и хотел бы продолжить службу на Родине, в разведывательном управлении Белорусского военного округа. Генерал подумал и сказал: «Хорошо. Жди звонка». Группа улетела в штаб армии. В дивизии все были довольны успешной сдачей разведподразделениями проверки такого уровня. Петряков запретил разведчикам праздновать успешную сдачу проверки, но меня вечером пригласил к себе в гости.
Генерал Гридасов по итогам работы комиссии провел подведение итогов в штабе армии. В докладе особо отметил хорошую подготовку и выучку десантников в целом, и в частности разведывательных подразделений 103-й гв. вдд. Выразил свою благодарность всем присутствующим за результативные действия во время проведения операций по уничтожению банд мятежников. Был доволен результатами десантников и начальник разведки 40-й армии. Позднее он мне скажет, что десантники своими высокими результатами перекрыли недостатки мотострелков и в целом в 40-й армии получилась неплохая оценка за инспекцию. Нет сомнения в том, что после сказанных слов генерала Гридасова роль и авторитет десантной дивизии в 40-й армии возросли еще выше.
Хочу от себя добавить о его порядочности и офицерском слове, данном мне. Примерно через месяц мне в Кабул лично позвонил начальник разведуправления Белорусского военного округа генерал Иванов и предложил на выбор несколько должностей. Все предложенные должности были в г. Гродно, но я настаивал на должности в разведуправлении. Немного подумав, Иванов сказал — жди, время еще есть. В конце января 1982 года действительно пришел запрос из ГРУ в штаб ВДВ о переводе меня в г. Минск. И тогда командующий ВДВ генерал-полковник Д.С. Сухорукое предложил кадровой службе найти мне должность непосредственно в штабе ВДВ. В первых числах февраля 1982 года у нас в Кабуле работала группа офицеров ВДВ, и полковник П.Г. Жигульский, мой будущий начальник, как бы намекнул о переводе меня в Москву в боевую подготовку. Позднее мне все подробно рассказал А.В. Кукушкин, начальник разведки войск, и добавил: своими кадрами десантники не разбрасываются. Вот так я оказался в управлении боевой подготовки Воздушно-десантных войск. Прямо скажу, я дальнейшей своей службой был всегда доволен. Доволен и тем, что я тоже вложил частицу своего труда в развитие боеготовности любимых Воздушно-десантных войск.
НОВЫЙ КОМАНДИР ДИВИЗИИ
Настало время, когда действительно в дивизию прибыл новый командир. Им оказался полковник Слюсарь А.Е., заместитель командира 76-й гв. вдд. Вскоре он стал генералом. Петряков, которому не высветилась генеральская должность, вскорости убыл военкомом в одну из захолустных областей Киргизии, после некоторого возмущения его перевели в Ленинабадскую область. Место для службы по офицерским меркам вполне нормальное.
С первого дня, как и положено в военной среде, было представление нового командира и знакомство с подчиненными. Хотя основательное знакомство с каждым начальником службы и командирами частей проходило несколько позднее. С одним в процессе выполнения боевой задачи, с другими — во время посещения частей. Схожесть взглядов на вопросы организации разведки в дивизии была воспринята офицерами разведки как положительное начало совместной боевой работы. С того времени особенно мне часто приходилось общаться с командиром как в повседневной жизни, так и в районах боевых действий. Новый командир не счел зазорным и поднялся на гору Ходжа-Раваш, где был оборудован наблюдательный пункт дивизионной разведки, сделал ряд критических замечаний по вопросу инженерного оборудования укрытий для личного состава.
Я видел его, немногословного в решениях, строгого в оценках, в роли руководителя операции по ликвидации бандформирований в районе боевых действий. Часто после раннего подъема он обходил объекты новостроек, особенно часто бывал на территории 350-го гв. пдп и артиллерийского полка. Хотелось бы отметить, что к каждому начальнику службы и командиру части у него был свой особенный подход. Шаблонов в его работе не было. К офицерам, которые постоянно принимали участие в боевых действиях, он проявлял какую-то командирскую лояльность, но был строгим в отношении нерадивых офицеров. Прослужил я с новым командиром дивизии около года. Вместе с ним часто выполняли боевые задачи во многих провинциях Афганистана. После замены и убытия из Афганистана я, как бывший начальник разведки, вспоминаю своего командира теплыми, добрыми словами. Да и потом, намного позже, проходя службу в управлении командующего ВДВ, часто встречался с ним, теперь уже Героем Советского Союза и начальником нашего десантного училища, и всегда у нас было о чем поговорить, что вспомнить. Какую я заработал у него оценку за совместную службу, не знаю, но был один случай. Как-то мы, начальники служб, вернувшись из очередной «войны», искупались в бане и немного загуляли. Утром он нас всех собрал и каждому высказал свое мнение с соответствующей формулировкой, мне сказал: «Михаил, а тебе формулировку придумаю», — но так до конца совместной службы и не придумал.
