Еще один аспект переговоров касался ситуации вокруг Польши и позиции французского короля. Последний выступал как союзник турок, а в Речи Посполитой, «желая в силах своих большего преизобильства и крепости, всякими способами радел, дабы ему в королевстве польском учинить королем племянника своего Бурбонского князя Деконтия». Царь предпринял ответные меры дипломатического и военного характера — в грамотах Раде было честно заявлено: если она согласится избрать королем де Конти, то царь объявит войну, сосредоточив у литовской границы 40-тысячное войско. Царь настаивал на избрании Радой в качестве польского короля саксонского курфюрста в уверенности, что он «всему христианству споможет», а султану и французскому королю будет «противен». Грамота убеждала Штаты, что французский король «не таков страшен и силен имеет быть», чтобы его бояться. Царь, было заявлено послами, надеется, что Штаты борьбу с неверными примут «себе в добрую радость и всему христианству во благополучный пожиток».
Послы не преминули напомнить Штатам о давнем событии: когда Штаты в трудное для себя время обратились к царю Алексею Михайловичу с просьбой о помощи, русский царь не отказал им. Тогда шведский король, имея дружбу с французским, претендовал на часть территории Голландии, но посредничество русского царя привело к мирному разрешению конфликта. На всякий случай к шведской границе были стянуты русские войска, и шведы, видя серьезность намерений России, отказались от своих притязаний. Таким образом, Россия оказала большую услугу Штатам.
Кроме того, послы напомнили партнерам по переговорам о льготах, которыми пользовались голландские купцы в торговле с Россией, и завели речь о новых льготах — в транзитной торговле с Персией и Армянской торговой компанией шелком-сырцом. Послы попросили, чтобы Штаты на те их «предложения учинили ответ», пообещав, что они будут «предлагать и об иных делах».
Ответ, однако, содержал лишь благодарность за прежнее «доброхотство» и готовность впредь поддерживать дружбу; также выражались радость по случаю побед над «неверными» и надежды на дальнейшие успехи на поле брани. Голландские представители пообещали дать ответ на предложения великих послов, «не замотчав», то есть немедленно, но лишь после того, как посоветуются с Штатами.
На этом закончилась первая конференция. Она, как видим, носила разведывательный характер, причем предложения послов были изложены довольно обстоятельно, по-деловому, в то время как представители Штатов отделались общими фразами комплиментарного характера.
Упреждая ход дальнейших переговоров, надлежит отметить крайне затруднительное положение, в котором оказались Голландские Штаты. Они только что заключили с Францией мир, подводивший итог их изнурительной войне с Людовиком XIV Оказание помощи России могло вызвать негативную реакцию со стороны Версальского двора, являвшегося союзником Турции. Следовательно, рассуждали в Гааге, вступление Штатов в Священную лигу могло привести к новой войне с Францией, а вместе с войной и к новому истощению казны и экономики страны. К тому же ни турки, ни тем более крымские татары не угрожали Голландии и не подвергали ее территорию опустошительным набегам, как это было с землями России, Польши или Австрийской империи. Конфессиональный же мотив — враждебность христианства и ислама, — игравший очень большую роль в раннее Средневековье, к XVII веку уже утратил свое значение. Короче, у Штатов не было серьезных оснований для вмешательства в военный конфликт между Турцией и ее соседями.
С другой стороны, отказ Голландских Штатов оказать помощь России, грозил ответными мерами с ее стороны в виде лишения голландских купцов привилегий в торговле, которыми они широко пользовались. Заинтересованность Голландии в поддержке активной торговли с Россией была несомненной, поскольку Россия поставляла в Голландию материалы, необходимые для строительства кораблей: мачтовый лес, смолу, пеньку для канатов. Голландские купцы занимали господствующее положение во внутренней торговле России, поставляя в Архангельск изделия мануфактур и колониальные товары.
В итоге Голландские Штаты оказались как бы между молотом и наковальней. Им предстояло действовать так, чтобы, с одной стороны, не вызвать раздражение Петра отказом от вступления в Священный союз, а с другой — не вызвать враждебной акции Людовика XIV, если Голландия отважится послать свой флот к турецким берегам. Именно поэтому сложившаяся ситуация обязывала Голландские Штаты быть осторожными и предупредительными, одновременно угождая и Франции, и России: Франции — тем, что Штаты отказывались от вступления в антитурецкую коалицию, России же — предупредительным отношением к Великому посольству и удовлетворением прихотей великих послов и самого царя.
За первой конференцией последовали другие, состоявшиеся 2, 6 и 14 октября.
На третьей конференции 6 октября 1697 года президент и депутаты по-прежнему не скупились на комплименты в адрес царя и великих послов, изо всех сил стараясь позолотить горькую пилюлю, которую наконец отважились поднести. В ответ на просьбы оказать «вспоможение» казною и воинскими корабельными припасами депутаты ответили категорическим отказом: «таково вспоможение воинскими и корабельными припасы учинити им ни которым образом невозможно». Они объяснили это тремя причинами. Во-первых, только что закончившаяся война за восемь лет нанесла огромный урон Голландской республике и ее подданным, которые от постоянных поборов «не могут исправиться». Во-вторых, вооруженные силы Штатов, понеся значительные потери во время войны, сами нуждаются в пушках и кораблях, которые они поэтому не могут предоставить России. Наконец, в-третьих, казна не располагает средствами, чтобы расплачиваться с военными за их службу в армии во время войны.
Великие послы пытались опровергнуть доводы депутатов, заявив, что царь ведет войну не только ради соблюдения собственных интересов, но и с целью защиты и пользы «всем христианским государствам». Штаты же, отметили далее послы, располагают огромными «воинскими и корабельными припасы», и все они «лежат праздны». Наконец, Емельяну Украинцеву ранее уже было дано обещание, что Россия, начав войну с неверными, может рассчитывать на помощь Штатов. Последний довод великих послов заключался в том, что их государь предоставил голландским купцам большие льготы и оказал Штатам другие благодеяния.
Все это, однако, не убедило голландских депутатов. Они признавали справедливость просьб послов и даже попросили у царя, дабы он, государь, на своих послов «не изволил… иметь своего государского гневу». Но в главном — отказе от всякой реальной помощи России — были тверды. К ранее объявленным причинам отказа в просьбах послов депутаты привели еще один аргумент: буря 19 сентября привела к гибели трех их главных кораблей.
Великим послам стала очевидна бесполезность дальнейших препирательств, и они заявили: «Когда они, господа Статы, уже довольства по предложению их не учинили, и впредь чинити не хотят, то бы отпустили их из Гаги не замотчав и назначили отпуску день». Впрочем, если Штаты изъявят готовность удовлетворить просьбы послов, то они, великие послы, «пообождут иного ответа».
Четырнадцатого октября состоялась четвертая и последняя конференция, на которую депутаты и президент прибыли в полном составе. Никаких новых доводов для обоснования своих позиций участники конференции не привели — каждая из сторон повторила прежние аргументы: Генеральные штаты, которым депутаты обстоятельно донесли о переговорах во время третьей конференции, дали категорический ответ: предыдущая война с таким сильным противником, как Франция, учиняла им «премногие убытки», лишившие их возможности оказать царю просимое «вспомоществование». Впрочем, депутаты вновь заверили послов: «Впредь, когда в сих нуждах поисправлются и в первое (то есть исходное, довоенное. — Н. П.) состояние придут, тогда его царскому величеству услужность свою и в чем возможно вспомочествовение чинить должны».
