Выглядели они не так браво, как Чернокрылые, на Олена смотрели с суеверным ужасом, но с ними можно было не беспокоиться о том, что в Золотой замок явятся незваные гости.
Что творил Рик в подземельях, осталось неясным, но выбрался он оттуда с довольной мордой и сообщил, что внизу чисто. Вернулись Саттия и тар-Готиан, провожавшие Фрамина Макриго, и рассказали, что по городу бродят дикие слухи о случившейся днем битве.
– Ничего, с этим разберемся завтра, – проговорил Олен, и глянул на ари Нална. – Надеюсь, герольды в государстве не перевелись?
– Никак нет, мессен.
– Вот и отлично. Тогда завтра с утра и объявим, что империя вновь стала империей… и обо мне тоже.
Канцлер позаботился об ужине, что прошел в трапезной зале на втором этаже главной башни. Есть закончили, когда за окнами замка сгустилась темнота, и в руках у слуг появились подсвечники с горящими свечами.
– Где будет угодно ночевать мессане и мессенам? – спросил ари Налн, едва был выпит последний бокал вина. – Я подготовил гостевые покои на первом этаже, там места хватит всем.
– Проводи их туда и позаботься обо всем, – кивнул Рендалл. – Я приду позже.
Ночевать в той комнате, где жил Харугот, он не хотел, мешало чувство гадливости, а где поселиться самому, еще не решил. Несмотря на все воспоминания, замок оставался для Олена чужим.
– Ты куда, корни и листья? – спросила Саттия, и светлые брови ее сошлись к переносице.
– Надо сделать кое-что… Спокойной ночи.
Харальд понимающе хмыкнул, Рик издал нечто вроде одобрительного мурлыканья. Они ушли вслед за канцлером, и в трапезной зале остался лишь Рендалл, Рыжий и слуги.
– Так, давай сюда, – он забрал у одного из них подсвечник. – Пошли, мохнатая рожа.
До тронного зала они дошли, не встретив никого. Охранявшие зал стражники при виде нового хозяина Золотого замка вытянулись, изображая рвение, но Олен отмахнулся от них и вошел внутрь. Подсвечник оставил на тронном возвышении, а сам направился к задней стене, за которой прятался Камень Памяти.
Откровенно говоря, уроженец Заячьего Скока не знал, что делать дальше.
И хотел спросить совета у тех, кто куда лучше разбирался в государственных делах – у предков-императоров. Но при этом не желал раствориться в их воспоминаниях, забыть себя и сойти с ума.
Камень Памяти был не только хранителем прошлого, не только инструментом, передающим его новому хозяину. Он еще оберегал человека с кровью Безария в жилах, позволял обращаться к сокровищницам чужих памятей без опасности навеки сгинуть в их глубинах.
Наверняка кто-то из прежних правителей империи сталкивался с трудностями, похожими на те, что встали на пути Олена. Почему бы не воспользоваться этим опытом?
– Мяу, – сказал Рыжий, когда потайная дверь отъехала в сторону, и показался Камень Памяти, будто покрытый светящейся кровью. Задранный и слегка изогнутый хвост кота показал, что Рыжий встревожен.
– Ничего не поделаешь, клянусь Селитой, – сказал Рендалл. – Надо. А ты не бойся, все будет нормально.
Он сделал шаг вперед, встал на колени и опустил лицо в углубление на поверхности Камня. Тот вспыхнул ярче, забегали по округлым бокам шафрановые огоньки.
Оцилан сел, положил хвост и стал ждать.
Олен лежал неподвижно, Камень Памяти светился, потрескивали свечи, а в окно стучал дождь.
Прошло несколько часов, осталась лишь одна свеча, другие сгорели. И тут желтые огни стали красными, а затем и вовсе фиолетовыми, как сирень. Рендалл вздрогнул и поднялся.
– Муррр… – угрожающе произнес Рыжий, вопросительно глянув человеку в лицо. – Мяу? Рррр…
– Да я это, я… – с досадой сказал Олен, после чего дернул себя за мочку уха. – Только все это оказалось зря…
Он нырнул в чужие памяти так глубоко, как никогда прежде. Заглянул в десятки жизней, но не нашел ничего похожего на нынешнюю ситуацию. Императоры вступали на трон, всегда имея поддержку у таристеров, в собственном войске или хотя бы среди горожан. Кое-кому из них приходилось тут же защищать свое право на власть, но все они знали, кто пойдет в бой под их знаменами.
Олен же мог твердо рассчитывать лишь на себя, Рыжего и пятерых роданов, двое из которых были магами.
– Пойдем, – сказал он, нагибаясь, чтобы погладить кота по спине. – Спать нужно даже императорам.
Забрал подсвечник с одной-единственной свечой и вышел из тронного зала. И за дверями наткнулся на ари Нална.
– Ты что здесь делаешь? – удивленно спросил Рендалл.
– Жду приказаний мессена, – отозвался канцлер. – Ваше императорское величество не соизволили меня отпустить.
– Иди, спи, – сказал Олен. – Дорогу к гостевым комнатам я знаю, а завтра ты мне будешь нужен бодрым и отдохнувшим.
– Да, мессен, – ари Налн отвесил поклон и удалился.
Гостевые покои, куда во времена императоров селили послов дружественных держав, располагались на первом этаже пристройки к башне. Охраняли их стражники в латаных кольчугах и помятых шлемах, и один, с черной повязкой на пустой глазнице, выглядел знакомым.
Когда Рендалл проходил мимо, одноглазый десятник затаил дыхание. Он, похоже, тоже вспомнил, где встречал нынешнего хозяина Золотого замка, и взмолился всем богам, чтобы новый император оказался не злопамятным.
Уже закрывая за собой дверь, Олен услышал полный облегчения вздох. Попал в квадратную комнату, где располагались четыре больших сундука, на которых полагалось спать посольским слугам. Ощутил движение воздуха, из темноты выдвинулась лохматая тень.
– Пришел, – сказала она голосом Рика. – Проходи дальше, там кровать свободна…
– А ты?
– Я пока сторожу, – отозвался уттарн. – Ближе к утру меня сменит Харальд. Кто знает, что взбредет в голову твоему канцлеру?
Олен кивнул – это выглядело разумным.
Прошел в посольские апартаменты, где под пологом пряталась громадная кровать. Поставил подсвечник на столик у стенки, стащил сапоги, и уснул, едва голова коснулась подушки.
Поднял Рендалла оцилан, решивший, что настало время просыпаться.
– Мяу! – громко сказал он в самое ухо, и для убедительности пощекотал лицо хозяина пушистым хвостом.
– Ну, ты… – пробормотал Олен, пытаясь сообразить, что именно происходит, и громко чихнул.
За окном занималось утро. Судя по тишине и покою в комнате для слуг, никто не попытался напасть, или попытался, но наткнулся на Рика и Харальда. Результат такого столкновения предугадал бы даже тот уличный прорицатель, которого они видели в Терсалиме.
– Ладно, надо вставать… – сказал сам себе Рендалл, и принялся натягивать сапоги.
В комнате для слуг его встретили взгляды, один раздраженный – Саттии, два беспокойных – Бенеша и ари Нална, и три безмятежных – Харальда, тар-Готиана и уттарна.
