Что он честно и исполнил… Затем почти 4 года (sic!) проведя в заточении, благодаря «трудам» проворовавшегося губернатора Сибири князя Гагарина, который параллельно с государственным и за счёт государства организовал свой собственный бизнес. Из пограничной Кяхты шли караваны китайских товаров в Москву и Санкт-Петербург, но большая часть телег на финише пути заворачивала на личные склады Гагарина.
Пётр казнокрада повесил под окнами Юстиц-коллегии в Санкт-Петербурге, а героя-чиновника сделал директором всех Нерчинских заводов. Но к концу своей жизни вся эта суета Фёдору Родионовичу надоела, он устал ходить с постоянной охраной, и верный рыцарь царя Петра ушёл в монастырь.
* * *
Василий Александрович Кокорев – первый нефтепромышленник России, именно он, а не льнопромышленник Третьяков, является основателем первой в стране частной общественной картинной галереи… О чём же вёл речь этот гениальный выходец из костромского Солигалича в своих душераздирающих укорах власти? С чем и с кем он боролся?
Сразу же после окончания строительства Николаевской дороги (1843-51 гг., из Питера до Москвы) чиновная свора сподобила венценосного смотрящего – исключительно в угоду его нравам – на принятие решения по строительству ж/д сообщения с Европой: ветки Питер – Луга – Псков – Вильно – Белосток (Указ от 1851 г.). Что в конце концов, но уже после завершения Крымской войны и было окончательно реализовано к 1862 г.: курорты, банки, притоны, танцульки… оказались важнее интересов безопасности Империи!
«Помазуном божиим» видимо предполагалось, что зерно с Юга России будет и без железной дороги успешно доставляться как до обеих столиц, так и на экспорт на телегах также оперативно как и обеспечиваться тыловая поддержка армии и флота в Крыму. На тех же телегах планировалось, в случае чего, из мест дислокации армии в Центре Империи быстро перекидывать в Крым и многотысячный контингент, и тяжёлое вооружение, и боеприпасы, и пропитание… В начале сентября 1854 года экспедиционный корпус Европейского сброда высадился в Евпатории численностью чуть более 61 тысячи человек. Россия располагала тогда воинством в 1,2 млн штыков, и при быстрой переброске даже части этой громады сборище набежавших «клопов» было бы просто раздавлено… Но не случилось.
В военной науке обычно полагается, что успех наступления предрешён, если число наступающих превосходит число обороняющихся в 3 раза. В Крымскую войну соотношение численности воюющих сторон было, получается, с точностью до наоборот. То есть численность оборонявшихся русских войск была потенциально много выше нападавших англичан, французов, турок и населенцев Сардинского королевства. Но это потенциальное преимущество не переросло в кинетическую энергию моментальной победы: по итогам проигранной войны России был возвращён отданный ею в боях Севастополь против возврата Турции города Карса, русской Бессарабии; протектораты над Молдавией и Валахией также были утеряны.
Как и всегда, власть на Руси, страдающая клинической формой умофобии, добилась побед ценой моря русской крови и исключительно благодаря личному героизму сынов Отечества, не обеспечив тех сынов ни современным вооружением (только 4 % нарезных ружей против 50 % у английских пехотинцев; наша гладкоствольная артиллерия – это вообще как петарды против нарезных орудий захватчиков…)/ ни боеприпасами (у моряков, к примеру, вообще не было морских мин), ни современным флотом боевых пароходов, ни эффективной полевой медициной (погибло более 60 % раненых!), ни пропитанием (максимум 100 г мяса на день), ни элементарной бытовой санитарией (гибло от болезней до 3,5 % рекрутов даже в мирное время. Если в боях погибли 40 700 человек, то от болезней умерли 88 775 русских солдат!).
Севастополь – это вечная слава героям! Но Севастополь – это и вечный позор царского режима, позор русской рулетке с идиотическими персонами на троне! Против этой «рулетки» и выступал Кокорев, быв не только блестящим аналитиком, но и успешным управленцем. Например, именно он начал первым из иностранцев осваивать нефтепромыслы Азербайджана[35].
Из воспоминаний Д.И. Менделеева:
«…B 1863 г. известный тогда деятель В.А. Кокорев пригласил меня съездить в Баку, где у него тогда велось дело с переделкой нефти и в год убытков менее 200 тыс. не бывало. „Либо помогите устранить убытки, либо закройте заводы", – говорил он и дал мне при всем готовом проезде целую тысячу рублей за то, чтобы выяснить ему дело… Охотно взялся не только потому только, что тысяча рублей тогда мне, уже семейному, получавшему всего 1,5 тыс. жалованья, была очень на руку, но особенно потому, что само дело меня интересовало. На месте, что можно было, старался поправить и направить, и вышло так, что через год получился чистый доход более чем в 200 тыс. рублей. Приезжает ко мне тогда В.А. Кокорев и предлагает поехать править его дело в Баку, в год получать по 10 тыс. рублей, до 5 % с чистого дохода, разочтенного как в этот год. Ни минуты не думая, отказался» [К познанию России].[36]
Когда в 1889 г. Василия Александровича хоронили, поморцы в старорусском одеянии вынесли тело своего благодетеля из шикарного питерского особняка на Садовой и несли его дубовый гроб, сделанный за сутки без единого гвоздя, на полотенцах до самого кладбища, до Малой Охты! Могила фабриканта сохранилась. Сохранились и его заметки о провалах экономической политики России, мало чем отличающихся от современных.
Как эпилог. В России есть только одна улица имени Кокорева, в Касимове на Рязанщине. Но названная в честь однофамильца – главаря карательного отряда большевиков. Однако символичные предпочтения у нынешней власти! Не так ли?
