— Как связаться с вашим директором? Он, говорят, на работе не появляется, — спросил меня Федор, закрывая телефонную трубку.
— Сейчас, — ответила я ему. — Олю, пожалуйста. Ольга, там в столе есть телефон директора на крайний случай. Да, у меня крайний. Продиктуй. И адрес? Тоже давай, пригодится! Спасибо, пока.
Вид у меня к этому моменту был такой, словно я шла в атаку впереди батальона под непрекращающимся огнем противника.
— Выглядишь неплохо, — оценил Федор. — Что дальше?
Я снова сняла трубку и, вдохнув побольше воздуха, набрала домашний номер телефона директора. Федор тем временем снял трубку параллельного телефона, вытянул ноги и полулежа в кресле приготовился слушать.
— Валентин Никитич? Сима. Как это случилось, что меня по статье уволили?
— Ну, Симочка, — жуя и вкусно причмокивая, сообщил мне он, — ты ведь перестала на работу ходить!
Я мельком глянула на Федора, по лицу которого пробежало чуть заметное облачко скуки и разочарования.
— Это Вера перестала на работу ходить, потому что вы ее в отпуск за свой счет отпустили. А мне вы сказали, что сокращаете штат. — Голос мой звенел, как школьный звонок на перемену.
— Сима, давай не будем, — сказал он и положил трубку.
Федор тоже положил трубку и сразу как-то перестал меня узнавать. То есть я была для него уже совсем не той Серафимой, которую он поцеловал вчера. Я становилась обыкновенной лгуньей, ни одному слову которой нельзя верить. Это было ужасно. Я почувствовала, как у меня опускаются руки, но все-таки, собрав всю свою волю, которая у меня неожиданно сегодня обнаружилась, вспомнив о большой желтой луне, разливающей свои флюиды по комнатам, я решила, что за это стоит бороться, и снова набрала номер телефона директора.
— Это снова я, не вешайте трубку и слушайте внимательно. — Краешком глаза я заметила, что Федор нерешительно снял трубку. — Через полчаса я и мой адвокат подъедем к вам домой, и вы в его присутствии объясните мне, за что и как вы меня уволили. Завтра с утра я подаю на вас в суд.
— Какой адвокат? Сима, не смеши. — И он совершенно искренне рассмеялся. — Ты и адвокат. — Снова в трубке послышался смех.
— А я не вижу в этом ничего смешного, — неожиданно прорезался голос Федора. — Если вы поступили незаконно, вам придется отвечать.
— Это еще кто такой? — искренне удивился Валентин Никитич.
— Это… — и Федор полностью назвал свою должность и организацию, которую представляет, и даже номер лицензии.
— Вы что, серьезно?
— Абсолютно, — к Федору возвращалась его природная веселость. — Я еще не проиграл ни одного дела, так что отбросьте надежды, если они вас пока тешат.
— Хорошо. — Директор все еще жевал, но уже без всякого аппетита. — Я хотел бы встретиться с вами лично.
— Давайте не откладывать, а то клиент настроен решительно.
— Это Сима-то?
Трудно вести разговоры и одновременно пережевывать пищу. Директор все-таки подавился и закашлялся.
— Приезжайте. — Он начал диктовать адрес, но Федор прервал его:
— У меня есть ваш адрес.
— Уже есть!
— Я тоже поеду! — твердо сказала я, когда мы одновременно положили телефонные трубки.
— Разумеется. — Он что-то искал в моих глазах и, похоже, находил. — Тебе никто не запретит.
16
Автомобиль казался мне теперь самым лучшим другом человека. Он сжимает километры пути в несколько минут, в отличие от переполненного автобуса, где за одну остановку тебе так намнут бока, что лучше идти пешком в другой конец города. Но самое главное, что в автомобиле настроение не меняется, как в городском транспорте, где практически все раздражает и заражает. То есть с каким настроением я села в машину, с таким и вышла из нее ровно через пятнадцать минут. Моя решительность не угасла, и я первой вошла в подъезд.
Валентин Никитич в зеленом спортивном костюме с фиолетовыми лампасами открыл нам дверь и заулыбался:
— Симочка, заходите, заходите, пожалуйста.
Он взял меня под локоток и повел прямиком на кухню, где хлопотала над чайным сервизом дородная блондинка, по всей видимости его жена. Усадив меня за стол, она начала быстро и приветливо говорить, пересказывая только что просмотренную серию мексиканского сериала.
Я повертела головой и тут увидела, что ни директор, ни Федор на кухню за мной не проследовали.
— А где…
Но прервать хозяйку оказалось не так-то просто. Не обращая внимания на мои потуги высказаться, она сыпала и сыпала словами, пока связь между ними не была окончательно утрачена. Тогда она перевела дыхание, а я встала. И тут же добрые глаза хозяйки метнули в мою сторону тревожные молнии. Я быстро прошла в коридор, а она поспевала сзади, пытаясь ухватить меня за руку. В коридоре я наконец услышала голоса, доносящиеся из комнаты, и резко открыла дверь.
— Ах вот вы где! Рассказываете, как я работу прогуливала? В этот момент я могла бы броситься на директора с кулаками, несмотря на разницу в весовых категориях.
Федор посмотрел на меня задумчиво, встал, взял за плечи и повел на кухню.
— Все в порядке, — шепнул он мне по дороге. — Подожди меня здесь, — и усадил за стол, рядом с которым тут же возникла хозяйка, обиженно поджавшая губы.
Его шепот успокоил меня. Раз он со мной шепчется, значит, он за меня, а не за них. Значит, он мне верит. Я машинально размешивала сахар в чашке и изо всех сил пыталась уловить и расшифровать какой-нибудь звук, долетавший из комнаты. Но хозяйка нарочно шаркала тапочками, прохаживаясь из угла в угол, а я все тянула и тянула шею в направлении двери, пока не покачнулась на трехногой табуретке и чуть не упала.
Через несколько минут из коридора меня позвал Федор:
— Серафима, пора.
— Счастливо. — Валентин Никитич смотрел на него затравленно.
Я открыла было рот, но Федор взял меня под руку и вытащил из квартиры. На лестничной клетке он протянул мне трудовую, и я убедилась, что запись там заменена на новую: уволена по собственному желанию.
— Зачем он это сделал? — спросила я Федора, пристегнув ремень безопасности.
— Исправил запись?
— Нет, зачем ему было увольнять меня по этой статье? Я проработала в клинике десять лет и за все это время ни разу даже не опоздала. Что я ему сделала?
Федор разглядывал меня теперь пристально.
— Что-то в тебе, Серафима, такое есть. Только не пойму еще — что.
— Ты о чем? — Я почувствовала, как жар разливается по щекам и спускается вниз, охватывая все тело.
— Не об этом, — засмеялся Федор, разворачивая машину. — Ладно, дома расскажу.
