– Знаешь, Хоуп, у этого парня не все дома, — не на шутку встревожился Марк. — Похоже, его братец был прав, когда называл его социопатом. Думаю, тебе надо оттуда выбираться. А лучше и вообще не возвращаться к нему.
– Не знаю. Пока я здесь, мне надо все хорошенько обдумать. Когда он ко мне внимателен, я чувствую себя дурой и паникершей. А потом все начинается заново, и я опять впадаю в панику. И он все время требует денег.
– Он называет конкретные суммы?
– Вполне. Хочет, чтобы я положила на его счет пять миллионов — на текущие расходы.
– Нет, он не сумасшедший, он просто подонок! — взорвался Марк. — Хоуп, ему не ты нужна, а твои деньги! — Теперь Марк в этом не сомневался.
– А мне кажется, он задался целью свести с ума меня, — возразила она. — И это ему, похоже, удается.
– Возможно, именно такое впечатление он и хочет у тебя создать. Нет, определенно тебе не следует туда возвращаться. Если все же ты полетишь в Ирландию, то сначала ты должна связаться с дублинским адвокатом, чтобы у тебя там был свой человек.
– Обязательно, — пообещала Хоуп, — но несколько дней я еще пробуду в Нью-Йорке. — Она еще не выплакала всех слез по Полу и не хотела улетать. В Нью-Йорке она чувствовала себя дома. С каждым днем ее мысли прояснялись, и растерянность, в которую умудрился погрузить ее Финн, проходила. Финн звонил часто, но она не каждый раз брала трубку. А он при следующем разговоре с пристрастием допытывался, где и с кем она была. Чаще всего Хоуп отговаривалась тем, что спала. А иногда, выходя из дома, она просто не брала с собой мобильник.
Через два дня позвонил Марк, он явно был взволнован. На сей раз он вызвался приехать к ней домой и уже через полчаса был у нее со своим неизменным портфелем. Утром он получил все собранные материалы по О’Нилу и привез их Хоуп. Марк молча отдал ей досье и терпеливо ждал, пока она прочитает отчет. Отчет был длинный и подробный, и то, что Хоуп читала, повергало ее в шок. По большей части все оказалось совсем не так, как ей рассказывал Финн. А о некоторых вещах он и вовсе не упоминал.
Отчет начинался с того места, которым заканчивался предыдущий, в нем шла речь не о детстве, юности и первых попытках заработка, а о женитьбе на матери Майкла. В бумагах говорилось, что она была довольно известной моделью, а за Финна вышла, когда ей был двадцать один год, а ему — двадцать пять. В материалах расследования описывалась бурная светская жизнь молодой супружеской пары, пристрастие обоих к наркотикам и спиртному. Потом она забеременела, и за пять месяцев до появления Майкла они зарегистрировали брак. Еще говорилось, что они несколько раз разбегались, изменяли друг другу, потом опять сходились, а однажды, возвращаясь после долгой ночи веселья, попали на Лонг-Айленде в аварию. Финн, хотя и много выпил, был за рулем. На одной из развязок в их машину врезался грузовик. Машина была всмятку, его жена сильно пострадала. Водитель грузовика погиб. Свидетелей ДТП не было, полицию вызвал водитель проезжавшей мимо машины — по телефону-автомату, установленному на трассе буквально рядом с местом аварии. Он и сообщил, что произошла авария и требуется скорая медицинская помощь. Прибывшие полицейские обнаружили подвыпившего Финна целым и невредимым. Он не смог внятно объяснить, почему сам не вызвал помощь. Справедливости ради в полицейском отчете отмечалось, что он был в шоке и плохо соображал, так как стукнулся головой, а сам он сказал, что не позвонил, не решаясь оставить жену одну. В результате помощь была вызвана только через полчаса, что и могло сыграть роковую роль. Возможно, если бы медики подоспели раньше, то жена Финна осталась бы жива. Он же и пальцем не шевельнул, чтобы ей помочь.
Позже следствие установило, что в семье был серьезный разлад и Финн просил развода, но жена не соглашалась. Относительно его вины в ДТП мнения были разные. За гибель водителя грузовика Финну было предъявлено официальное обвинение, ему дали пять лет условно и лишили водительских прав. Смерть его жены была признана несчастным случаем.
Детектив связался с родителями покойной жены Финна в Калифорнии и узнал, что они до сих пор называют его виновным в смерти дочери и даже больше того, считают, что он сделал это намеренно, в расчете на наследство. Тесть Финна в то время был преуспевающим биржевым маклером в Сан-Франциско, после аварии дедушка и бабушка забрали семилетнего внука. По их словам, Финн отказался от опеки над ребенком. Бабушка с дедушкой рассказали, что до поступления Майкла в колледж их зять виделся с сыном всего два раза, но теперь они иногда общаются, хотя отец и не играет в жизни Майкла заметной роли. И слава богу, ведь, по их мнению, он может оказать на мальчика дурное влияние и вообще он опасный человек. После гибели жены Финн пытался тянуть с них деньги, угрожая предать огласке ее пристрастие к алкоголю и наркотикам и распутный образ жизни. Они сообщили о попытках шантажа в полицию, но официального заявления не писали. Хотели только, чтобы он оставил их и мальчика в покое.
Они знают о его литературных успехах последних лет, но все равно считают его повинным в смерти своей дочери и называют человеком без чести и совести, жадным до денег и думающим только о себе. Старики помнят, какой он был обаятельный, когда ухаживал за их дочерью. И на ее похоронах он рыдал в голос.
От чтения этих материалов у Хоуп пошел мороз по коже, и она безмолвно воззрилась на Марка. Смерть жены Финна, несомненно, была несчастным случаем, но это никак не отменяет того факта, что он не вызвал ей помощь. Дальше на нескольких страницах расписывались его многочисленные романы. Были также приложены копии бумаг, свидетельствующих о том, что Финн пытался оформить на себя имущество покойной жены, что добивался по суду, чтобы ее родители оказывали ему финансовую поддержку, хотя они содержали его ребенка. Все его попытки получить с них денег потерпели неудачу. Он, бесспорно, вел себя непорядочно, но это не делало его убийцей. О’Нил был человеком, жадным до денег. Еще Финн пытался наложить лапу на деньги, перешедшие к Майклу после смерти его матери, но и эти попытки старики сумели отбить. Хоуп, читая бумаги, не раз задавала себе вопрос, известно ли все это Майклу. Что его отец — лжец, он знает. Но дело куда хуже. Финн — просто непорядочный, беспринципный человек.
Среди возлюбленных О’Нила были несколько очень богатых женщин, с некоторыми из них он какое то время жил вместе и получал от них подарки и деньги. Его финансовое положение всегда было шатким, несмотря на литературный успех. А жажда денег была в нем неистребима. На отдельной странице излагалась суть нынешнего иска к нему со стороны издательства, а также прошлых исков, которые обычно ничем не заканчивались. Был также иск от одной его сожительницы, которая обвиняла Финна в жестоком обращении, но делу так и не дали ход. Все это рисовало образ мужчины, который паразитирует на женщинах, используя свою привлекательность, к тому же патологического лжеца. Две женщины назвали Финна социопатом, а один анонимный источник в издательстве поведал, что он слывет ненадежным, безнравственным типом, неспособным выполнять обязательства. Все, с кем удалось побеседовать нанятому детективу, соглашались, что О’Нил, несомненно, обаятельный мужчина, но многие также называли его беспринципным, опасным и движимым одной жаждой наживы, при этом готовым на все ради достижения вожделенной цели. О Финне никто не сказал доброго слова, хотя собеседницы признавали, что в начале отношений он неизменно бывал обходителен, добр и нежен, а потом оказывался способен на жестокость и бессердечие. Если Хоуп еще и надеялась, что заблуждается насчет Финна, то теперь истина предстала перед ней во всей красе.
