Многие остельские торговые дома обзавелись каботажными судами, которые ходили и на восток, к Фолклендам, и на запад, до островов у тихоокеанского побережья Чили. Они собирали товары по всему побережью: не только в поселениях возле залива Нассау и у мыса Ру, но также и в тех, что были основаны у входа в пролив Дарвина и в проходе, отделяющем Осте от острова Гордон. Последняя перепись уточнила, что население колонии достигло пяти миллионов человек и шестую часть жителей составляли индейцы.
В конце 1890 года колония приобрела у чилийского правительства пароход водоизмещением в триста тонн, построенный на верфях Вальпараисо. Его назвали «Якана». Пароход обеспечивал связь колонии с факториями Магелланийского архипелага. Кау-джер пользовался им для посещения наиболее удаленных мест побережья острова Осте, но никогда его нога не ступала на землю, отошедшую по договору 1881 года одной из двух южноамериканских республик.
Работы, предпринятые на мысе Горн, были завершены. В самый разгар лета на его крайней точке вознеслась пятидесятифутовая башня маяка с фонарем, расположенным на высоте шестисот метров над уровнем моря. У подножия мыса расположились помещения для динамо-машин, вырабатывающих электроэнергию, а также помещения для строителей и склады всего необходимого для работы первоклассного маяка.
Было решено, что открытие маяка станет торжеством, которое надолго сохранят в памяти колонисты. Разумеется, все присутствовать на нем не смогут, потому что регулярного сообщения между островами Осте и Горн не было. Стало быть, приедут только те, кто занимает видное положение в обществе. Кау-джер разослал соответствующие приглашения. Открытие было назначено на 15 января 1891 года. Пароход «Якана» заберет приглашенных членов правительственного совета, их семьи. Не забудут и Карроли с Альгом, которых по праву относили к выдающимся жителям Осте. Само собой разумеется, что сопровождать пароход смогут портовые катера и остальные суда, которым доступен такой переход.
В назначенный день, около одиннадцати часов, «Якана» с сотней пассажиров и пассажирок на борту покинула порт Либерии и пошла вдоль полуострова Харди, сопровождаемая дюжиной суденышек. Погода благоприятствовала путешествию: дул легкий норд-ост. Путь был недолгий — от полуострова Харди до крайней точки архипелага расстояние не превышало десяти морских лье[182]. Флотилия, защищенная от ветров гористыми берегами, прошла свой путь без приключений и задержек. «Якане» не пришлось даже убавлять ход, и остальные суденышки все время видели остельский флаг, развевавшийся на гафеле. Пароход обогнул полуостров Харди, взял курс на северную оконечность острова Эрмите и, оставив его справа по борту, вошел в пролив, открывавший путь в бескрайние морские просторы. К острову Горн флотилия подошла к трем часам пополудни. «Якана» отдала якорь в той самой бухте, откуда «Вель-Кьеж» когда-то отправился на помощь тонущему «Джонатану». Суденышки, следовавшие за пароходом, закрепили свои якоря на берегу.
Около ста пятидесяти человек во главе с Кау-джером высадились на песчаном пляже, обрамленном черноватыми рифами, усеянном сверкающими ракушками и плавно поднимавшемся к подножию мыса. У маяка, устраняя последние недоделки, суетились рабочие, с которыми Карроли познакомился еще в те времена, когда до покупки «Яканы» привозил сюда Кау-джера на своей шаланде.
Ступив на берег, Кау-джер пошел по тропинке, бежавшей вверх по склону каменистого холма. Его друзья поняли, что ему хочется побыть одному, и остались внизу. Мистер Родс с семейством, господа Брокс и О’Нарк с домочадцами, все прочие приглашенные занялись под руководством служителей маяка осмотром пристроек.
Между тем Кау-джер медленно, не поворачивая головы, поднимался. Он был сосредоточен и погружен в думы, как и десять лет назад, когда, покинув Исла-Нуэву, искал убежища на краю континента.
Дойдя до вершины, он на мгновение остановился, потом сделал еще двадцать шагов, отделявших его от гребня, и замер.
Он вспомнил все: студенческую юность, зрелость, до предела заполненную борьбой за свои идеи, презрение к человечеству, разрыв с обществом себе подобных, жизнь среди индейцев Магелланийского архипелага, отшельничество на Исла-Нуэве, спокойные годы рядом с Карроли, потом — договор, изгнавший его из убежища, прибытие на мыс Горн, кораблекрушение «Джонатана» и, наконец, пребывание на острове Осте.
А сколько изменений произошло в душе Кау-джера, с тех пор как он поступился давнишними теориями и посвятил себя организации новой колонии! Может быть, он все еще остается тем человеком, все мировоззрение которого сводится к одной отвратительной формуле: «Ни Бога, ни властелина!..»
Нет! Здесь, на этой скале, с губ его в каком-то невыразимом порыве, пронзившем всю его душу, сорвалось:
— Боже!
Кау-джер опустил глаза. Он стоял на площадке, у края которой были сложены камни, извлеченные из котлована при возведении фундамента маяка.
Один из камней привлек его пристальное внимание. Он лежал ближе всех к краю, и стоило лишь слегка толкнуть его ногой, чтобы низвергнуть в морскую бездну.
Кау-джер подошел ближе. Глаза его гневно сверкали, лицо исказила гримаса презрения…
В камне, не замеченном рабочими, пересеченном посверкивающими жилками, было золото, возможно, целое состояние. И вот оно лежало здесь, забытое всеми подобно простому валуну. Значит, исполинская горная цепь Нового Света протянула свои золотоносные ответвления до самого мыса Горн, и в чреве этой скалы скрывался драгоценный металл.
Перед мысленным взором Кау-джера пронеслись все несчастья, обрушившиеся на остров Осте после открытия месторождения у Золотого ручья: нашествие авантюристов из всех частей света, голод, нищета, разруха…
Он сделал еще один шаг к самородку и, слегка толкнув его носком сапога, проговорил:
— Будь ты проклят, презренный кусок металла! И как жаль, что вместе с тобой я не могу утопить в морской пучине все пороки человечества!
Камень покатился вниз, подпрыгивая и сверкая под лучами солнца. И вот он исчез в морской пучине у подножия мыса.
Кау-джер повернулся к собравшимся внизу участникам торжества, приветственно помахал им рукой, и они поспешили к нему на вершину скалы.
В этот день на заходе солнца маяк зажегся в первый раз. Башня его представляла собой ажурную железную конструкцию, тем не менее не пропускавшую ветер; решетчатая мачта, в которой находился фонарь, поднялась на пятьдесят футов над вершинным плато, а значит, на тысячу восемьсот футов над уровнем моря.
Кау-джер с друзьями, а также все приглашенные на церемонию открытия расположились вокруг башни. Слово взял мистер Родс и, обращаясь к Кау-джеру, в нескольких переполненных чувством благодарности фразах выразил от имени всех остельцев признательность тому, кто столько сделал для колонии. Он вспомнил о тех, кто десять лет назад оказался в этих краях, когда буря выбросила на берег потерявший управление «Джонатан»; он вспомнил все, что случилось на острове Осте, когда колония, не менее неуправляемая, чем поврежденный корабль, чуть не погибла сначала под ударами анархии, а потом от нашествия чужеземцев.
