Смыв в душевой с тела соль, я попытался восполнить недостаток жидкости и калорий Endurance Elixir, сэндвичами с авокадо и парой литров кокосовой воды, заполнив живот под завязку. Когда к затрудившемуся желудку прилила кровь, я окончательно обессилел. Да еще эта жара… Палящее солнце стояло в зените, мумифицируя мое бедное тело – ничего подобного на EPIC5 еще не бывало. Взглянув на молодую парочку, нежившуюся на белых и пушистых пляжных полотенцах, я не на шутку позавидовал. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвернуться.
«Работать, Ричард, солнце еще высоко».
Когда Джейсон выбрался из воды, было видно, как тяжело далась ему победа в битве. Отказавшись от помощи Ребекки и Рика, он ясно дал понять, чтобы его на минутку оставили в покое. Я знал, что в моих словоизлияниях он тоже не нуждается. Да и нечего было говорить. Зато оставалось много чего сделать.
Оставив позади курортную толчею Камаоле-Бич, мы стартовали на своих покрытых солью велосипедах. Спины пекло, как в печке, пока мы жали педали на подъеме, который начинался прямо от пляжа, а потом свернули налево на шоссе Пиилани. Когда мы ехали в сторону аэропорта, я мельком взглянул на ноги Джейсона, молотящие по педалям, – раз-два, раз-два, раз-два. Мускулы моих ног горели от каждого движения. Я страдал как физически, так и морально, и Джейсон – я знал это без всяких слов – испытывал то же самое. Наши велосипеды двигались рядом, всего в нескольких сантиметрах друг от друга, и я ощущал идущий от Джейсона жар, до меня долетали капельки его пота. Солнце жгло, асфальт плавился, а впереди простиралась дорога – черная и сверкающая.
Боль-боль, боль-боль, боль-боль.
– Жара, – прохрипел Джейсон. Я в ответ лишь угумкнул.
Но кроме жары нас подстерегал ветер.
У аэропорта нас встретили яростные шквалы. Я выжимал из себя около двухсот ватт – устойчивый темп в диапазоне моей Z2, который на обычной трассе давал бы по меньшей мере 30 километров в час. Но здесь Garmin показывал всего 13. Было чертовски трудно просто ехать по прямой. Сторонний наблюдатель, однако, вряд ли смог бы оценить всю мощь стихии: открытая равнина, лишь кое-где покрытая низкой растительностью, производила впечатление безмятежности. Только изредка вихри вздымали с земли песок, покрывая наши потные тела мелкой пылью. Попав в такую воронку, мы почти слепли, хоть наши глаза и были защищены очками Oakley Jawbone. Удерживаясь на велосипеде с единственной здоровой рукой, Джейсон являл собой настоящее чудо во плоти.
Пора было внести коррективы в маршрут. Изначально мы планировали два круга, где, как мы теперь выяснили, попадались длинные отрезки со встречными ветрами. Но если бы мы вступили в это сражение вторично, то поставили бы под угрозу не просто успех нашего предприятия, но и собственные жизни. Поэтому, достигнув аэропорта, мы развернулись и поехали обратно к Кихеи, и ветра, на этот раз попутные, донесли нас до поворота направо на шоссе 30, по которому можно было проехать вдоль побережья Западного Мауи на север, к поселению Лахаина.
Однако, избавившись от одной проблемы, мы тут же столкнулись с другой – и уже не в первый раз.
Наши несчастные седалища… Не считая недолгой ремиссии на Молокаи, появившиеся на Оаху натертости, что неудивительно, только усугублялись. Все это время мы усердно пользовались мазью Bontrager, но стало ясно, что профилактика не помогла. Всего 65 километров с начала заезда, а наши с Джейсоном филейные части уже пребывали в аду. Нажав на педали еще раз пять, я не выдержал и решил ехать стоя – крайне энергозатратная манера езды, даже если ты не устал, а в нашем случае и вовсе возмутительная расточительность. Но выбора не было: оставаться в седле – все равно что сидеть на ножах.
И вот тогда у меня поехала крыша. Я осатанел. Ветераны ультрасостязаний говорят: «Никогда не бери в команду друзей или возлюбленных». Почему? Да потому, что, когда глубокая усталость и недосып достигают предела, освобождается наш внутренний зверь, способный порвать в клочья даже самые крепкие отношения. Раньше я не особо верил этому совету, тем более после того, как поддержка жены и детей во время Ultraman-2009 только крепче связала нас друг с другом.
Но после EPIC5 я понял, сколь мудр этот совет.
Я осатанел. Я был невыносим.
На середине дистанции я увидел наш автомобиль, припаркованный на обочине сразу за Лахаиной, слез с велосипеда и потребовал подать мне новые шорты – последняя надежда облегчить мои страдания.
Конечно, никто не имел представления, где их искать. «Да что они, мыслей читать не умеют?!»
– Где моя сумка?!
Пометавшись по фургону, я вытащил оттуда свою спортивную сумку и принялся в ярости кидать вещи прямо в грязь, пока не нашел искомое. Тут же я прыгнул в кусты, чтобы сменить шорты. Когда я возвратился, Молли, Пол и Ребекка глядели на меня широко открытыми глазами. Наверняка они решили, что неплохо бы позвать опытного экзорциста.
Пылая злобой, я одолел еще несколько километров, прежде чем сумел прийти в себя и объективно оценить свое поведение. Да, я вымотался так, как в жизни не выматывался. Но это было не оправдание, чтобы набрасываться на людей, которые самоотверженно отдают себя нашему делу. М-да, некрасиво. И совсем не похоже на меня.
«Да что это со мной?»
Как назло, я ехал по одному из красивейших побережий мира. Вдоль шоссе Хоноапиилани на идиллическом берегу росли роскошные пальмы, низко склоняя кроны над невообразимо белыми песками. Серферы выписывали идеальные зигзаги в бирюзе моря. А я не мог думать ни о чем, кроме того, что ноги отказываются жать педали, а задница пылает в огне. Я даже попытался насладиться зрелищем, но тщетно. На какой-то миг в поле моего зрения попал шикарный закат, окрасивший небо розовым, но меня он оставил полностью равнодушным. «Ну да, закат, и что?..» Джейсон ехал за мной, и все мои мысли были сфокусированы на том, чтобы продолжать бороться с ветром и двигаться вперед по прямой. Мне было вовсе не до любования красотами. Вместо этого я уставился на пыльную обочину, неосознанно выбирая место для краткой остановки. «Боже, мне нужно лишь чуть-чуть отдохнуть!» Хоть я и знал: стоит мне слезть с байка, не пройдет и минуты, как я вырублюсь под ближайшим кустом.
От навязчивой мысли меня отвлек автомобиль, который начал догонять нас сразу за Лахаиной. Из пассажирского окошка высунулся человек, который принялся фотографировать нас с Джейсоном. И это не было случайностью – они явно знали, кто мы такие. Хотели подбодрить нас и запечатлеть знаменательные моменты. И я снова осознал: мы не одиноки. Кроме преданной команды были и другие – мы даже не знали этих людей, а они сопереживали нам, специально подъехали, чтобы поддержать.
Боль на время отступила, а энергии чуть прибавилось. Я повернулся к Джейсону:
– На нас люди смотрят, приятель. Мы не одни. Может, мы особенные – из тех, кто ведет других, а?
Теперь мне неловко вспоминать эти слова. Мне вовсе не свойственно упиваться собственным величием… Но что было, то было. Я сказал так, потому что был доведен до крайности. В тот момент мне нужно было так сказать. Чтобы не бросить все к чертовой матери, я должен был верить, что все это безумие имеет хоть какой-то смысл не только для меня одного. И Джейсон испытывал то же. Казалось бы, пустяк, всего несколько слов. Но когда я произнес их, мы перестали думать только о том, как сильно мы устали, и внутренне приняли идею, которая явилась мне утром, во время медитации перед заплывом.
