Сара не могла оторвать глаз от свертка, которым размахивал Санчес.
— Сара, ты меня пугаешь. Скажи что-нибудь.
Она сделала шаг ему навстречу, но по-прежнему не решалась прикоснуться к коробке. Она смогла разглядеть наклеенную на бумагу почтовую бирку. На ней было напечатано ее имя. Тот же компьютерный шрифт, что и на письме, которое она получила от Ромео.
— Так ты возьмешь ее, Сара? Что такое? Ты думаешь, это бомба или что-то в этом роде?
Да, это самая настоящая бомба.
Она выхватила посылку из его рук. Потом плюхнулась на деревянный стул, стоявший поблизости.
— Сара, ты меня беспокоишь.
— Нечего беспокоиться. Я в порядке. — Она попыталась придать своему голосу уверенности. Не стоит вешать на клиентов свои личные проблемы.
— Как же, я ведь не дурак. — Санчес подошел к ней, взял за руку. — Ну-ка, Сара. Рассказывай. Позволь мне помочь тебе. Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь. И хватит молоть чушь насчет того, что я твой клиент и все прочее. В конце концов, детка, я без пяти минут всемирно известный художник. И твои услуги мне скоро не понадобятся. Во всяком случае, как наставника.
Сара вцепилась в сверток. Она задыхалась. Ей казалось, будто Ромео высасывает воздух из ее легких. Напоминая о том, что находится рядом. Что он повсюду. И не устоять против коварного соблазнителя. Куда бы она ни пошла, что бы ни делала, сколько бы полицейских ни охраняло ее, он решительно пробивался к ее сердцу.
— Прошу прощения, джентльмены, что смог принять вас только сегодня. — Билл Деннисон, приветствовавший детективов в приемной своего кабинета на Честнат-стрит, держался холодно и официально. Как и у Мелани, обстановка в его приемной была сдержанно-элегантной — журналы на столиках, уютные клубные кресла и даже схожие японские гравюры на стенах. Пока детективы ожидали появления доктора, Вагнер заметил Аллегро, что оба психиатра, вероятно, делали свои покупки в одной художественной галерее.
— Для меня эти дни были сущим кошмаром, — продолжил Деннисон. — Я до сих пор не могу оправиться от шока. — Хотя речь Деннисона и была эмоциональной, от внимания детектива не ускользнула его предельная сосредоточенность.
— Тем более вы должны охотнее помогать нам, — заметил Вагнер.
— Само собой разумеется, — пламенно произнес Деннисон и жестом пригласил детективов в свой кабинет.
— Кушетки не хватает, — сказал Аллегро, оглядев традиционный интерьер кабинета: в углу стол вишневого дерева, стилизованный под эпоху королевы Анны, четыре кожаных кресла, расставленные полукругом на персидском ковре, в расцветке которого были смешаны рыжий, голубой и кремовый тона.
Деннисон улыбнулся.
— Я не психоаналитик, я психиатр-практик. И предпочитаю смотреть пациенту в глаза.
Аллегро это показалось забавным, поскольку психиатр явно избегал встречаться с ним взглядом. Возможно, визуальный контакт был у него предусмотрен только для платных пациентов.
— Может, мы перейдем прямо к делу? — официальным тоном произнес Вагнер, прерывая разглагольствования доктора.
Деннисон смутился.
— Да, конечно. Будь это возможно, я бы уделил вам больше времени. Но, к сожалению, я настолько уплотнил график приема пациентов… Поначалу мне пришлось отменить несколько консультаций из-за похорон, а потом и самому нужно было прийти в себя, прежде чем беседовать с пациентами. Особенно с пациентами Мелани. Общение с больными требует предельной концентрации. Если нет полной самоотдачи, я чувствую, что…
— Вы видели выступление по телевизору вашей бывшей родственницы вчера вечером? — прервал его Аллегро.
— По телевизору? Сара? Какого черта…
— Она передавала сообщение для Ромео из студии «Опасной грани».
Деннисон недоверчиво уставился на Аллегро.
— Бог мой. И вы ей разрешили? После Мелани… — Он рухнул в кресло. Прижал пальцы к вискам, потом уронил руки на колени.
Аллегро обратил внимание на его массивное золотое обручальное кольцо.
Вагнер постарался направить беседу в нужное русло.
— Вы просмотрели компьютерные записи историй болезни пациентов доктора Розен?
Деннисон вздохнул.
— Я так полагаю, что вас особо интересует история болезни Роберта Перри. Должен признаться, и меня он беспокоит. Сегодня в девять утра он был у меня на приеме. Он в очень неважной форме.
— Что вы имеете в виду? — спросил Вагнер.
Деннисон заколебался.
— Я не вправе разглашать врачебную тайну. Даже то, что я сказал… — Он развел руками. — Это уже выходит за рамки конфиденциальности.
— Возможно, вы лечите убийцу, док, — мрачно сказал Аллегро.
— Психопата, который убил вашу бывшую жену, — добавил Вагнер, и в голосе его прозвучали стальные нотки.
Деннисон подавил вздох.
— Неужели вы думаете, я не сознаю этого? Неужели допускаете, что я мог оставить без внимания его слова, жесты, даже малейшее изменение в его лице?
— И каково ваше заключение?
Деннисон посмотрел на Вагнера.
— Нет сомнений в том, что Перри демонстрирует анормальное, я бы даже сказал, патологическое отношение к Мелани.
— Он вам сказал, что они были любовниками? — спросил Аллегро. Он был очень бледен.
Психиатр отвернулся.
— Пациенты часто фантазируют…
Вагнер развалился в кресле, вытянул вперед ноги, скрестив их у щиколоток.
— Но не всегда ведь это фантазии, верно, док? Известны случаи, когда психиатры… — Он сознательно не стал договаривать. В этом не было необходимости.
Деннисон удостоил его ледяного взгляда.
— Мы с вами говорим об одном из наиболее уважаемых психиатров нашего округа, джентльмены. О, я знаю, в газетах то и дело пишут о недостойных докторах, которые спят со своими пациентами, но, что касается Мелани, тут я могу вас заверить: она никогда бы не нарушила священную профессиональную заповедь. Такое даже представить невозможно. Так что попрошу больше не возвращаться к этому вопросу, джентльмены.
Детективы обменялись многозначительными взглядами. Все шло по накатанному сценарию.
— Так что же было в ее записях по Перри? — Вагнер старался говорить конкретно. — Она не анализировала его фантазии по поводу любовной связи с ней?
— Да будет вам известно, — ледяным тоном произнес Деннисон, — что их нет.
Вагнер заерзал в кресле.
— Чего нет — фантазий?
— Записей.
— Вы хотите сказать, что в ее досье нет записей истории болезни Перри?
Деннисон покачал головой.
— В это трудно поверить, детектив. Мелани была очень аккуратна в ведении своего досье. Ее записи всегда были четкими и подробными. У нее был особый писательский дар. Мелани вообще все делала идеально, за что бы ни взялась. Если в компьютере нет записей по Перри, значит, кто-то их стер. Возможно, сам Перри имел доступ к компьютеру, или…
