– Я неделями там сидела, пыталась его выкурить. Не сразу, но получилось, и потом я, видимо, заставила его поверить в то, что я такая же, как Мэг, я перехитрила его, и он связался со мной по телефону. Он был осторожен, звонил со скайпа на планшете, но я вычислила откуда, а там смогла и вычислить, где он работает и живет.
Гарсиасы с изумлением смотрят на меня.
– Все сама? – спрашивает Сью.
– Не совсем. По технической части мне помогал Гарри Канг, бывший сосед Мэг, а еще один человек отвез меня к Брэдфорду в Лафлин…
– Ты к нему поехала? – перебивает меня Джо.
– Я это и пытаюсь сказать. Только что вернулась.
– Коди! – восклицает Сью таким же тоном, каким она ругала нас с Мэг, когда мы засиживались допоздна или гоняли на машине слишком быстро. – Это было очень опасно.
Теперь они смотрят на меня словно взволнованные родители. И, хотя я по этому так скучала, я все же не рада. Я не хочу быть их ребенком. Я хочу быть их ангелом мести!
– Вы разве не понимаете! Это он виноват! Если бы не он, Мэг была бы жива.
– Он советовал ей покончить с собой? – спрашивает Джо. – Он помог ей это сделать?
– Да! И мне тоже пытался «помочь». Вот, смотрите.
Я открываю папку и показываю распечатки. Но, перечитывая все то, что Брэдфорд писал мне и Мэг, я вижу лишь сборник цитат. Ссылки на другие страницы. Выглядит не слишком убедительно. Он не говорил Мэг выпить яд. Не покупал его для нее. Мне тоже конкретно ничего не рекомендовал, кроме того чая от простуды. Ни разу не написал: «Убей себя».
«Я ничего этого не говорил», – снова звучат в голове его слова. Брэдфорд чуть не с издевкой спросил меня, что конкретно он советовал. Я помню, как мне до жути хотелось, чтобы он поинтересовался, какой способ я выбрала, а он этого так и не сделал.
Но это ничего не меняет. Все равно Брэдфорд должен понести наказание.
– Это он, – настойчиво повторяю я. – Без него бы Мэг не покончила с собой. Он виноват.
Джо и Сью переглядываются, потом смотрят на меня. И Сью рассказывает ровно то, что мне уже за несколько недель до этого сказала Дерево, только я тогда не услышала. И сколько вообще я это игнорировала?
– Коди, у Мэг была депрессия, – говорит Сью. – Первый клинический приступ случился в десятом классе. И еще один – в прошлом году.
Десятый класс, когда она год в постели провела.
– Мононуклеоз?
Сью кивает, а потом качает головой:
– Дело было не в этом.
– Почему? Почему она мне не рассказала?
Сью хлопает себя по груди:
– Я столько с этим боролось, не только с самой депрессией, но и с тем, что в нашем маленьком городке это клеймо, я не хотела, чтобы его навесили на Мэг в пятнадцать лет. – Она умолкает. – Говоря откровенно, я не хотела, чтобы мою дочь клеймили за болезнь, которую она унаследовала от меня. Так что мы предпочли молчать.
Джо опустил глаза:
– Нам на тот момент ничего лучше в голову не пришло.
– Разумеется, Мэг тогда начала принимать антидепрессанты, – продолжает Сью. – Ей стало легче. Настолько, что после выпускного она решила перестать их пить. Мы пытались отговорить ее от этого. Я с этой болезнью знакома, она не из тех, что придет и уйдет навсегда.
Да, у Сью бывали перепады настроения. И согласно им менялся запах в доме. Депрессия. Вот, значит, она какая?
– Мы поняли, что все пошло не так, как только она туда уехала, – говорит Джо. – Мэг постоянно спала, не ходила на занятия.
– Мы старались ей помочь, хотели, чтобы она снова пошла к врачу, – добавляет Сью, – думали о том, чтобы она пропустила семестр. Мы на эту тему разговаривали – точнее, скорее ссорились – все зимние каникулы.
– Поэтому тебя с собой не пригласили, – объясняет Джо.
Зимние каникулы. Родственники меня с ума сводят.
– Мы решили, что, если она не примет меры, мы форсируем свое решение. Если потребуется, привезем ее домой, даже если это будет означать, что она лишится стипендии. Но к Новому году Мэг как будто стало лучше. А оказалось, что не стало. Она просто решила уйти.
– Я не знала, – говорю я.
– Никто не знал, – Сью начинает плакать.
Мэг была моей лучшей подругой. Если бы я оказалась рядом – на зимних каникулах или во время учебы, – я бы поняла. Что ей плохо, что у нее депрессия. Все могло бы быть иначе. Она могла бы быть здесь.
– Я не знала, – на этот раз это вырывается пронзительным воем. И сосуд моего горя лопается, словно аневризма, забрызгивая все вокруг.
Глядя, как я истекаю кровью, Джо и Сью вроде бы наконец понимают.
Джо берет меня за руку, а Сью говорит те слова, о которых я так мечтала:
– Дорогая, нет, нет. Ты тут ни при чем. Ты не виновата.
– Я собиралась переехать в Сиэтл, – говорю я между всхлипами. – Мы хотели поселиться вместе, нам было бы хорошо, но… – Как закончить, я не знаю. У меня не было денег. Я испугалась. Я застряла здесь. И она уехала. А я осталась.
– Нет! – говорит Джо. – Не в этом дело. Ты бесконечно много для нее значила. Здесь ты была для нее каменной стеной.
– В этом-то как раз и дело. Разве вы не понимаете? – реву я. – Мэг уехала, а я разозлилась. Главным образом на себя, но досталось ей. Я ее не поддержала. Если бы я была рядом, она бы со мной поговорила, а не с ним.
– Нет, Коди, – говорит Сью. – Не поговорила бы.
Уверенность в голосе Сью сокрушает меня. Не поговорила бы. Мэг все скрыла бы, как и всегда.
Джо кашляет, он так сдерживает слезы.
– Коди, я понимаю, почему ты к этому типу поехала. Ведь, если виноват Брэдфорд, выходит, что Мэг убил кто-то другой. А не она сама. Тогда, вероятно, можно было бы горевать просто с разбитым сердцем, без примесей.
Я поднимаю глаза на него. Боже. Как я по ней скучаю. Но и так злюсь. И, если я ее простить не могу, как я прощу себя?
– Если бы не эта болезнь, Мэг не попала бы к этому человеку на мушку, – говорит Сью, с мольбой глядя на Джо. – Он бы не смог получить над ней власть. Вот посмотри на Коди. Она ходила на этот форум, завязала с ним разговор. Мы же читали, – она поворачивается ко мне. – Но ты еще здесь.
Нет! Они не понимают. Он проникает в мысли, играя в свои игры, бьет в больные места. Он и меня бы мог довести.
Но потом я смотрю вокруг. Я сижу за столом, за которым я столько раз за эти годы ела. А Мэг не стало. Последние несколько месяцев были настоящим адом. Но Сью права. Я все еще здесь.
Папка открыта, бумаги рассыпаны. Я столько ради них проделала – полезла за Брэдфордом в кроличью нору! Я считала, что это было демонстрацией его силы. Хотя, возможно, – проверкой моей.
