Буданов отмечает, что еще в 1567 г. слово «болван» употреблялось в его первоначальном, не бранном смысле, т. е. как «статуя, истукан»: «…против дверей сидят три болвана великие, женские, сажени по полторы болван». Если еще в 1567 г. слово «болван» не имело бранного смысла, как оно могло иметь его в 1187 г., когда писалось «Слово»? Об этом Буданов не задумывается.
Буданов не видит, что всюду в «Слове» автор ценит храбрость Ольговичей, любит их (см. нашу работу о «Слове»[160]), и поэтому публичная брань по адресу Игоря — «болван» — совершенно не согласуется не только со всем контекстом, но и с духом «Слова».
Буданов пишет: «…слово “болван” существует и теперь, являясь бранным словом; оно обозначает человека недалекого, туповатого, но упрямого». Гм… возможно, что и так, но в применении только к современным людям. В «Слове» же «болван» означало «истукан».
9. Объясняя выражение «дорыскаше до кур Тьмутороканя»[161], Буданов совершенно не понимает, что применять нормы современного русского языка к «Слову» нельзя, — в 1187 г. говорили: «ехати Киеву» и т. д., поэтому изменение «до кур да Тьмутороканя» совершенно необоснованно.
10. Данные Тьмутороканского камня Буданов без всяких оснований игнорирует.
11. Буданову «бросается в глаза странность отдачи малолетнему Мстиславу весьма удаленного от Киева удела Таматархи»… Действие это совершенно законное, в духе того времени, когда старшинство играло первенствующую роль, — младший всегда получал самый худший удел, но переходил на лучшие по мере смерти старших.
Буданова удивляет удаленность Тьмуторокани, но ведь сесть из Киева в какой-нибудь Ростов было не ближе. А что касается езды через земли враждебных народов, то мы уже объясняли, — ехали водой.
12. Буданов игнорирует связь Мстислава в 1023 г. с касогами. Откуда могли взяться в Рязани прикавказские касоги? Как пленные, поселенные на Русской земле, — понятно, но не как целый народ и государство, возглавляемое князем.
13. Буданов глубоко ошибается (с. 43), что «между этими […] внуками Ярослава и их дядьями шла борьба за уделы вообще и в частности за Тьмуторокань». За захудалую Тьмуторокань дядья совершенно не боролись, это обделенные племянники стремились к вотчинам своих отцов, которые были захвачены (Чернигов, в частности) их старшими дядьями.
14. Буданова удивляет, что в Тьмуторокани собиралось так много князей. Именно это и не вызывает удивления, ибо это были обделенные изгои, а Тьмуторокань — единственное безопасное место, где их не могла достать рука старших князей, бежать же в Рязань значило немедленно быть пойманным.
Наконец, если князья и собирались (максимально три), то все они были родные или двоюродные братья: вполне естественно, к кому же спасаться, как не к брату?
15. Буданов совершенно игнорирует присутствие вблизи Тьмуторокани греческого «котопана» с дружиной. Ну скажите, зачем поедет греческий котопан с целой дружиной из Крыма или с северного побережья Кавказа в… Рязань? И придет же такое в голову? Кто его пустит с войском через чужие земли? Одно дело — дипломатическое посещение соседа, а другое дело — поездка чего-то ради… на «Камчатку»!
16. Напрасно думает Буданов, что половцев в районе Тамани не было, и напрасно он считает их совершенно оседлым народом. Неужели он не помнит сообщение летописи, что один из больших походов русских князей окончился полной неудачей потому, что они совершенно не нашли половцев, те ушли за Дон. Вообще основным местопребыванием половцев (куман) были задонские степи.
17. Совершенной нелепостью звучит заявление Буданова «о широкой власти греков над Русью. В некоторых источниках Русь далее называлась Греческой землей (Griechenland)». В этом месте Буданов, обычно ссылающийся в своих утверждениях на источники, видимо, из ложной скромности источника не упомянул. Жаль… Мы бы показали и его источнику, и Буданову, что подобное утверждение о власти греков на Руси — классическая нелепость[162].
18. Странно звучит утверждение Буданова, будто «по линии рек Дона и Донца шла цепь укрепленных хазарами мест». В момент всплывания хазар на поле русской истории мы застаем их совершенно разгромленными Светославом, с этого момента они решительно никакой серьезной политической роли не играли, государство их совершенно развалилось, и уж о цепи укреплений говорить не приходится.
19. Ссылки Буданова на то, что в Рязанской области имеются селения, напоминающие именами хазар и касогов, ничего не доказывают, так как в те времена было в обычае, захватив врагов в плен, поселять их весьма далеко от родины. В списке древних русских городов мы находим: «А се Болгарскыи и Волоскии гради: Каменец… Черкасы» и т. д. Значит, черкасы попадали с Кавказа даже на Дунай.
20. Буданов совершенно выходит из границ элементарной логики, когда он говорит, что Мстислав Владимирович создал храм Богородицы, желая «обелить поступок по отношению к Редеде, которого он, не могши одолеть, зарезал (!)». Он упрекает Мстислава в «не джентлеменском поступке» (орфография самого Буданова).
Летопись рассказывает ясно, что Мстислав стал ослабевать в борьбе с Редедею, он воззвал мысленно к Богородице, пообещал построить ей храм «и се рек, удари имь о землю. И вынзе ножь и зареза Редедю».
Все совершилось так, как и полагалось: Мстислав честно одолел противника, бросил его на землю и зарезал его своим засапожным ножом. Непобежденный противник не дал бы себя зарезать, как курицу. Наконец, борьба происходила на виду у обоих войск, и если бы Мстислав прибег к нечестному приему, то касоги, несомненно, возмутились бы и отомстили за своего князя. На деле же никто из касогов не препятствовал Мстиславу воспользоваться правом, полученным в честной борьбе.
Приходится удивляться Буданову: никто ему не запрещает ненавидеть Москву, но это не дает ему права выходить из границ порядочности.
21. Насколько Буданов не в состоянии критически разобраться в источниках, видно из того, что он цитирует Пархоменко, который считал, что Мстислав не был членом Киевской династии. «Киевом он не интересовался, настолько, что, победив Ярослава, в Киеве не садился».
Сам же Буданов приводит слова летописи, из которых ясно, что не Мстислав не интересовался Киевом, а киевляне его не приняли. Мало было победить Ярослава, надо было еще силой взять Киев. Бестолковую мысль, высказанную Пархоменко[163], Буданов подхватывает и с нею считается.
