– А где Кармела? Почему не сходит в аптеку?
– Не знаю. Она уже давным-давно куда-то ушла.
– Ну, тогда я сама схожу, – нетерпеливо сказала я.
– Принеси чего-нибудь вкусненького, – попросила Розалина, – шоколадку или пирожное.
– Может быть, посмотрим… Сначала сделай домашнее задание.
Розалина состроила недовольную гримасу, однако раскрыла книгу и даже, кажется, начала читать. День клонился к вечеру, и на улице царило оживление. Женщины возвращались домой с тяжелыми корзинами, чтобы приготовить ужин, мужчины собирались небольшими группами и обсуждали последние новости, перегораживая дорогу сигналящим автомобилям. Перед баром на углу грелись в лучах заходящего солнца мамины подруги. Кармела тоже сидела с ними. Ее губы были накрашены ярко-красной помадой, волосы коротко подстрижены и пышно взбиты. При виде меня она даже не прервала разговора и только кивнула.
– Кармела, что ты тут делаешь? Mamma больна, ей нужен аспирин, – с негодованием сказала я.
– Знаю, я уже его купила. – Она потянулась за сумочкой. – Просто заглянула на минутку в бар чего-нибудь выпить. Может, отнесешь таблетки сама, раз ты все равно здесь? А я останусь подольше.
Сестра с вызовом посмотрела на меня, но я только взяла у нее склянку, молча развернулась и ушла.
Розалина встретила меня разочарованным взглядом.
– А вкусненькое? – спросила она, надув губы.
– Может, потом, – ответила я. – Сначала надо дать маме таблетку от головной боли.
Воздух в спальне был спертый и тяжелый, как в комнате больного. Несмотря на задернутые шторы, я сразу заметила, что цвет лица у мамы нездоровый, а волосы спутаны.
– Кармела, это ты? – пробормотала она.
– Нет, mamma, это я.
– А, Серафина… У меня раскалывается голова, а аспирин кончился.
– Я принесла. – Я потрогала ей лоб. – Mamma, да у тебя жар! Давно это с тобой?
– Дня два. Нужно принять таблетку и как следует выспаться, и все пройдет. – Она с благодарностью взяла у меня из рук стакан воды. – В жизни не мучилась такой головной болью.
Я присела рядом с ней на постель и задумалась, не позвать ли врача.
– Ты уверена, что болеешь только два дня?
– Думаю, да… – Mamma наморщила лоб. – А какой сегодня день?
– Пятница.
– Правда? – удивленно спросила она. – Значит, я болею дольше, чем мне казалось.
– Кармела за тобой ухаживает? Что ты ешь?
– На еду я даже смотреть не могу, – скривилась mamma. – Целый день хочу только спать.
– Тебе надо поесть. Я кое-что с собой принесла – пеперонату, телячьи фрикадельки с лимоном и каперсами. Съешь хоть кусочек!
– Разве что немного – только попробовать.
Я пошла на кухню, расставила тарелки с едой на подносе и завернула нож и вилку в цветную салфетку – совсем как для Бетти.
– У тебя так хорошо получается заботиться о других, – сказала mamma при виде подноса.
Еда ей понравилась – она съела немного перцев и почти целую фрикадельку.
– Жаль, что у меня нет аппетита. Очень вкусно. Ты сама готовила?
– Нет, это Пепе приготовил и попросил отнести тебе.
– Пепе? – Она вопросительно посмотрела на меня.
– Повар на вилле Бадольо… мой друг…
Я замолчала, чувствуя, что краснею. Mamma сразу все поняла.
– А, твой молодой кавалер?
– Да, – кивнула я.
– Значит, мне наконец-то позволено что-то о нем узнать. – Mamma отставила тарелку и взяла меня за руку. – Расскажи мне, Серафина. Ты его любишь? Счастлива с ним?
– Да, – смущенно ответила я.
– Он хорошо с тобой обращается?
Теребя кисточку на покрывале и не глядя на маму, я сказала:
– Mamma, он подарил мне кольцо.
– Что за кольцо? – быстро спросила она.
– Оно у меня в сумке. Сейчас покажу.
Мама разочарованно взглянула на бриллиант.
– Какой маленький! – невольно вырвалось у нее.
– Зато настоящий, – ответила я. – А на больший у Пепе не хватило бы денег.
– Почему ты носишь его в сумке, а не на пальце?
– Я хотела сначала сказать тебе… – Я надела кольцо на палец и смущенно подняла руку: – Вот так. Ну, мне идет?
Mamma нахмурилась.
– А ты уверена, что он тебе подходит? Я его даже не знаю… Все происходит так быстро… Честно говоря, мне это не слишком-то нравится.
– Мы не стали назначать день свадьбы – не хотели спешить, – успокоила я ее. – И да, я уверена, и мы оба готовы.
– Моя малышка выходит замуж… – задумчиво проговорила mamma. – Похоже, я начинаю стареть.
При каждом движении руки кольцо Пепе бросалось мне в глаза. Оно ярко блестело, и мне было в нем как-то не по себе. Розалина заметила не сразу. Она выяснила, что у меня все-таки есть для нее кое-какое лакомство – большой кусок шоколадного торта, который испек Пепе. Только покончив с угощением, она наконец обратила внимание на сверкающий камень.
– Настоящий бриллиант? – спросила Розалина.
Я смущенно кивнула и протянула руку, чтобы она смогла как следует рассмотреть кольцо.
– Очень красиво. Даже у Кармелы такого нет.
– Я его ношу потому, что собираюсь выйти замуж, – объяснила я.
– Замуж? А можно я буду подружкой невесты? Мне купят розовое платье и букет?
– Конечно, – улыбнулась я, – если хочешь.
– А Кармела?
– Не знаю, согласится ли она.
– Ей тоже хочется кольцо с бриллиантом, – сказала Розалина.
– Даже не сомневаюсь, – ответила я.
Хотя кольцо непривычно оттягивало палец, я была рада наконец-то носить его в открытую. О будущем я старалась не думать. Однажды маме с Пепе придется встретиться, но чем дольше этого не произойдет, тем лучше. А пока я просто наслаждалась чувством, что я принадлежу ему, а он – мне.
I Walk With God[50]
В последнюю неделю сентября синьор Ланца решил вернуться в клинику «Валле Джулия», и я помогала Бетти собирать его вещи. Мы привыкли, что он постоянно лежит в больнице, и уже не видели в этом ничего необычного. Марио отправлялся в клинику в шестой раз, и в самой закрытой части здания для него выделили отдельное крыло с гостиной для приема посетителей и комнатами для гостей, желающих остаться на ночь. Ухаживать за ним должна была личная сиделка.
Бетти всем рассказывала, будто Марио ложится в больницу, чтобы сбросить вес для нового фильма, но из подслушанных разговоров и осторожных расспросов я знала: его здоровье снова в опасности. От бесконечного пьянства у Марио начались проблемы с сердцем, печенью и сосудами, и он нуждался в долгом отдыхе и лечении. Для полного выздоровления требовалось много времени, и домой его ожидали нескоро. Неудивительно, что Марио прощался с нами, словно навсегда: пожал Пепе руку, обнял обеих гувернанток, улыбнулся мне.
