Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
– Что ты делаешь? – спрашивает Кейт Джоффа, который стоит, подцепив когтем воротничок.
– Бирка колется.
– Оторви ее.
– Ты что, – говорим мы с Джоффом хором, и нас это не удивляет.
– Вот, держите, – я протягиваю пару маникюрных ножниц, которые тетя Пэт хранит в ящике стола.
Кейт берет у меня ножницы и отрезает бирку, бормоча: «Ох, достались же оба на мою голову». Джофф по традиции мне подмигивает, но ничто не способно облегчить тяжкий груз моей тоски.
Первыми приезжают Итан и Мэдисон. Вестибюль тут же заполняется ее зычным голосом и объятиями. Мы с Итаном обмениваемся приветливой улыбкой и киваем. В моей душе поднимается буря чувств, которые я не могу описать, и я тут же спешу на помощь тете Пэт и передаю гостям закуски, на которые она потратила весь день.
Сегодня я не в настроении общаться, хотя тут говорят на многих известных мне языках. И все же я никогда не чувствовала себя такой оторванной ото всех, включая Кейт. С ней я не разговариваю совершенно. Я не злюсь и не обижаюсь. Просто сегодня мне почти нечего сказать ей на джозийском: ничего такого, что она хотела бы услышать. Сегодня мы с ней находимся в разных вселенных.
Весь вечер я нарочно становлюсь так, чтобы хорошо ее видеть. На ней атласное коктейльное платье густого винного цвета на тонких лямках и с легкой россыпью бисера на корсаже. Она сама не осознает, как потрясающе выглядит, и оттого красота ее сияет еще ярче. На ее губах играет сердечная и искренняя улыбка: улыбка счастливой женщины, которая предвкушает вечер, полный приятных сюрпризов. За ее спиной стоит Джофф, нежно приобнимая ее за талию. Время от времени они бросают друг на друга влюбленные взгляды.
Кейт сейчас такая, какая она бывает на работе: уверенная в себе, приветливая, жизнерадостная. Она танцует тот же танец, который я так часто наблюдала у Росса и Мэгги, у мамы и папы. Только сейчас у нее много партнеров по танцу. Очень много. Она танцует с каждым, кто пришел на праздник, словно это ее личный бал, первый бал девушки, появившейся в свете.
Она танцует со всеми, кроме меня. И каждый из ее партнеров вернется домой с чувством, что ослепительная королева вечера одарила его своим особым вниманием.
Я не могу отделаться от мысли, что это все происходит не только благодаря взглядам, которыми она обменивается с Джоффом, – словно они поддерживают какую-то безмолвную, счастливую и очень интимную связь. Но еще и благодаря тому, что таким взглядом он не смотрит больше ни на кого. До сегодняшнего вечера я не замечала, что Джофф – единственный мужчина, который не пожирает Мэгги глазами.
Он не смотрит ни на кого, кроме Кейт. И взгляд его говорит: «Ты для меня единственная и особенная, и я один вижу в тебе это». Неудивительно, что она его любит.
И я смиряюсь с тем, что прежде было для меня непостижимо: Кейт и Джофф действительно говорят на особом языке. На таком, которого я сама не знаю.
Джофф дважды ловит мой взгляд на себе – на них обоих. И оба раза он подмигивает мне. Во второй раз мне становится сложно глотать: такой огромный ком вырос у меня в горле. Я ухожу на кухню и пытаюсь развеяться, приманивая Моузеса креветкой.
Но потом, уже к концу вечеринки, в комнату врывается Софи. Моузес в испуге бросается прочь, и у меня появляется куда более существенный повод отвлечься от своих мыслей.
– Джози, – всхлипывает она и бросается в мои объятья. – Мы с Джошем расстались.
В субботу вечером Джен останавливается у моего дома и сигналит. Я забираюсь к ней в машину, и она говорит:
– Вот прямо так, посреди танца. Ну, то есть не то чтобы в центре зала, но, понимаешь, в разгар вечера.
– В хронологическом смысле, – помогаю я, пока даже не зная, о чем она говорит.
– Ага. В смысле времени. Ну то есть вечер идет, идет, и тут вдруг! Не то чтобы скандал, но я стояла рядом с Софи, и мне было видно, что она погрустнела.
Джен делится со мной показаниями очевидца о расставании Софи и Джоша.
– …Джози, ты вообще слушаешь меня?
– Да, – говорю я. – Ага. Продолжай.
Джен продолжает, но я не слушаю. Я пытаюсь, но это очень сложно. Слова Джен переплетаются в моей голове с воспоминаниями о вчерашних разговорах (тех, что я слышала, потому что сама я почти не говорила), и я уже не помню, что говорили на приеме у Кейт, а что на школьном балу. Мэдисон стоит рядом с Джен на балу, а Софи ссорится с Джошем у тети Пэт в гостиной.
Мы заезжаем за Эмми. Она садится на заднее сиденье и сразу же говорит:
– Только не злитесь, но я рада, что Джош и Софи расстались.
– Я не злюсь, – отвечаю я, но на самом деле мои мысли сейчас далеко. Я не хочу никуда ехать. И уж тем более в Истон, на этот Большой Базар Южного Огайо, где мы, паломники субботнего вечера, можем купить что угодно, от шлепанцев до бриллиантового ожерелья, подкрепиться хоть попкорном, хоть суши и прошляться, разговаривая, всю ночь напролет.
Сегодня мои уши особенно чутки: последствия вчерашнего вечера, когда я услышала столько разных языков, отличных от моего родного. Не успела Джен припарковаться, а я уже устала переводить. Я выжимаю из себя улыбку. Выжимаю из себя вялые шутки. Я через силу притворяюсь, что через пару секунд не убегу с воплями куда-нибудь, где царит полная тишина. Но когда Джен спрашивает меня, все ли в порядке, я не могу ответить ей ни на каком языке, кроме джозийского.
– На самом деле мне тут не очень, и мне больше всего хочется пойти домой.
Джен тут же переводит это на дженский и спрашивает:
– Почему? Ты злишься на меня, да? Потому что я говорила про Софи и Джоша?
– Она злится на меня, – возражает Эмми с презрением. – Потому что я радуюсь из-за Джоша.
– Ни на кого я не злюсь.
– Злится, – обращается Эмми к Джен.
– Ну да, я не в восторге, что вы говорите обо мне в третьем лице, будто меня тут нет.
Эмми поворачивается к Джен:
– Вот видишь! Злится.
– Я не злюсь.
– Джози, не злись, – Джен берет меня под руку и прижимает к себе. – Может, ты просто хочешь есть? Пойдем сначала поедим.
И вот мы протискиваемся сквозь толпу незнакомцев и пихаемся локтями. И, знаете, я и правда испытываю какую-то примитивную радость, глотая крендель и запивая его газировкой. Но радость эта вызвана тем, что, пока я жую и глотаю, мне не приходится говорить.
Мы проводим здесь несколько часов, и за это время мне начинает казаться, что я смотрю на мир через вогнутые линзы бинокля. Предметы не увеличиваются, а, наоборот, кажутся меньше и дальше; изображение замылено и пропорции искажены. А может, это не с миром беда, а со мной.
Под конец вечера я уверяю Джен, что не злюсь на нее. Я уже вышла из ее машины и иду к дому, когда она перегибается через сиденье и спрашивает:
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
