Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Нет, сделка – не желание! Масштаб не тот. Да и не просил он! Ну про гастрит тоже не просил – Данилыч опасливо прижал ладонь к животу, но ощутил лишь мягкую выпуклость под шелком сорочки, никаких болезненных проявлений. О том, что черт его дурит, подумал боком, прямо думать о том было чревато. Если исходить из худшего, то есть считать, что у черта на руках десять пальцев и восемь желаний он вычел, остается два… Тогда это вот желание, совершенно неважное – смешные деньги-то! – отнимает предпоследний шанс.
Данилыч сунул руку в карман – платка не нашел. Нашел, да не тот, а вульгарный клетчатый зеленый, о котором уже говорил жене, чтоб выбросила. В другом кармане – нет. В брюках – нет платка. В корзине с грязным бельем – много же его накопилось, когда жена вернется, надоело! – тоже нет. Мысль о том, что вся история с чертом – лишь дурные сны, не осенила Данилыча спасительным чистым крылом. Только страх – не нашел внушающую ужас рябую тряпицу! Значит, не выяснить, сократился ли платок в размерах! Страх печатал черные литеры в мозгу, на внутренней стороне дрожащих век, в мелком комнатном воздухе – литеры наподобие мушек-дрозофил, размножившихся на забытом в коридоре в овощном ящике прошлогоднем картофеле: не найдешь!
Раздеваясь на ночь, Данилыч обнаружил чертов платок в трусах, приклеенным к левой ягодице по2том душного и сырого петербургского лета или липким страхом. Как он туда попал – непонятно, главное, что отыскался. Размеры вроде бы остались прежними, сразу потрудился проверить, но платок, хоть и влажный от пота, выглядел усохшим, скукожившимся. Изношенная ткань истончается, а этот именно что усох, покоробился по линиям складок. Как расценить этакую трансформацию, Данилыч не знал. Надеялся, что главное все-таки линейные размеры: длина, она же ширина. В сантиметрах, дюймах, хоть в спичечных коробках! Стирать платок не стал, аккуратно сложил по привычным сгибам, переложил в карман брюк.
Осень накатила до срока. Уже в начале сентября лужи стояли на проезжей части, а бульвары раскисли до густоты сметаны. За день машина покрывалась недельной нормой грязи, лишь сверху сияла мокрым глянцем. Оконные стекла в хронических подтеках создавали впечатление нечистоты, неуюта, как бывает во временном пристанище, где лишь пересиживаешь, ожидая, может быть, визы в солнечный ласковый край. Но не в Испанию, точно не в Испанию.
Вернулась жена, но не уют. Алле мало оказалось моря в Испании и прочих «командировочных» морей, мало воды, разливающейся по улицам, хлещущей с низко надвинутых небес, хлюпающей в магазинах и подъездах. Жена записалась в бассейн. Вместе с Данилычем. Он не хотел, не хотел больше никакой воды, а значит, не тратил драгоценное желание на бассейн, но пойти вместе с женой на дармовщинку (платила фирма, за все у них фирма платит, как не разорится, непонятно) согласился. Ничем не рискует, отчего не пойти. Полезно, опять же, хорошо бы животик немного спустить, странное дело, сколько ни переживает, вес не сбрасывает.
Бассейн на Васильевском острове когда-то строили для флотских и причастных, судя по названию. Теперь он принадлежал всем, купившим абонемент. Бассейн был большой, с пятидесятиметровыми дорожками, ехать Данилычу недалеко, почти без пробок, если по Большому проспекту и сворачивать на 20-й линии. Но это бассейн «для всех». Фирма жены взяла в аренду дорожку, а по соседним плавал кто угодно, брызгался, отплевывался. На крайних дорожках набилось по семь-восемь пожилых дебелых теток: дневное время, чего еще ждать. В воде хлорки немеряно. Душ тоже оказался общий. Несолидно.
Арендованная дорожка выходила прямиком к одному из трехуровневых трамплинов на краю бассейна, там, где глубоко. Был еще и «полууровневый» детский. Подъем общий у всех, хочешь, на метр поднимись и прыгай, хочешь – выше забирайся. Никто, однако, не прыгал, видимо, ныряльщики занимались отдельно, во избежание травм в общей чаше бассейна и ради прочей техники безопасности. Но жене, само собой разумеется, приспичило. Поперлась, коза пустомясая, класс решила показать. Кому показывать-то, не девочка, чай. Тренер на другом конце дорожки заметил, засвистел запрещающе. Жена до самого верха не добралась, свернула на лесенку второго уровня. Улыбнулась в застекленный потолок. Прыгнула, подняв руки, неуклюже прогнувшись, медленно, как показалось Данилычу, полетела, развернулась в воздухе и ударилась боком о воду. По воде, тоже медленно, зазмеились розовые разводы, неяркие и не сильно, не страшно. Закричал второй тренер, доселе бесцельно болтавшийся в дорогом спортивном костюме вдоль бортика, ринулся в воду, вздымая брызги. Первый тренер, тот, что свистел, бежал по полу, то ли бегал быстрей, чем плавал, то ли не хотел промокнуть в одежде – Данилыч не понял. Ни в какие ворота, как говорится, техника безопасности у них или что? Почему ее вообще пустили наверх без инструктора? Почему у входа на трамплин никто не дежурит? Ставку сократили, что ли? Данилыч разберется!
Тренер – или инструктор? – вытащил жену «на берег», скользкий, застеленный белой кафельной плиткой пол, другой тренер резво помогал, но в воду так и не сунулся. Набежало довольно-таки много обслуги, толпились вокруг, ахали, уже появился некто в белом халате, хорошо, если врач, а не фельдшер. Часть пожилых теток продолжала упорно плавать по своим населенным дорожкам, но основная масса выползла наружу, увеличивая суету. По мегафону – ну да, громкой связи не имеется – просили освободить чашу, молодой парень в спортивном костюме, как у тренера, вытащившего жену, не раздеваясь, нырнул обследовать дно, стенку под трамплином. Будто вода не прозрачная, будто так не видно. Другой тренер, боявшийся промокнуть, испарился, не иначе, отправился по горячим следам объяснительную записку писать, подстраховаться захотел. И вот только сейчас Данилыч заметил, что жена вроде бы не дышит. А ее мокрое лицо заливает кровь. Если не дышит, значит, умерла, но почему кровь продолжает течь? Или жива? Или кровь еще какое-то время течет после? Данилыч не мог сообразить. Ему стало жаль жены.
– Господи, только бы обошлось! – подумал. Вспомнил, что к Богу адресоваться не с руки, и поправился, без обращения: – Только бы обошлось!
Завидное свойство – отсутствие рефлексии. Данилыч не мучился сомненьями: потратил ли он, весьма вероятно последнее, желание для спасения жены, оттого что пожалел или любил ее саму по себе, невзирая на неидеальный характер Аллы; или пожалел (тот же глагол, но совсем иное означает) денег, что жена так легко зарабатывала в своей фирме. Даже не задумался ни на секунду, ему было очевидно, что поступил как порядочный человек. Твердо знал: он – человек порядочный. Буквально через минуту стало ясно – обманка, черт глаза отводит. У жены всего лишь открылось носовое кровотечение. Разводы крови в воде, кроме него, никто не заметил, ни тренер, ни прочая-прочая… На самом деле тренер среагировал на другое – Алла потеряла сознание, ударившись об воду, но ухитрилась не захлебнуться, так бессознательная и вынырнула. Может, обморок от испуга, может – перепад давления, смена климата, да мало ли что. Где-то читал, наверное, в романе – обычное женское…
Последнее желание потрачено зря, жене ничего не угрожало, обошлось бы и так. Что бы ему подождать четверть часа! Поздно!
А народ уже плавал, отфыркивался, плескался. Только «сухого» тренера все не было видно.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
