Кэрри и Стефан встретили Бет в аэропорту на третий день Рождества. Кэрри знала, как Бет относится к Стефану, но понимала, что брату сейчас не до этого: он еще не оправился после истории с Меган. Бет подчеркнула, что цель ее приезда — познакомиться с гарвардской аспирантурой. Кэрри устала наблюдать, как мучается брат; ей очень хотелось, чтобы он отвлекся.
В первую минуту ни Кэрри, ни Стефан не узнали Бет. Кэрри уже привыкла видеть ее в джинсах, с беспорядочной шапкой темных кудрей, падающих на глаза. Стефан ожидал узреть волосы до плеч, аккуратно подвитые на концах, белые перчатки и жемчуга.
Но перед ними предстала сама элегантность. Бет надела юбку в складку из шерстяной шотландки, шелковую блузку и зеленый кашемировый жакет. На другом это бы выглядело как школьная форма, но Бет в такой одежде казалась женственной и привлекательной. Короткие волосы мягко обрамляли лицо, темные глаза были большими и влекущими.
Поздравляя брата и сестру с Рождеством, она отметила про себя, насколько изменился Стефан: лицо бледное, волосы сильно отросли, под глазами темные круги от бессонных ночей. Однако его улыбка придала Бет уверенности. Она решила, что ему понравилось, как она выглядит.
Кэрри очень мало виделась со своей подружкой за те пять дней, что она у них гостила. Почти не видела она и брата: впервые с июля Стефан отвлекся от мыслей о Меган. Он был заинтригован Бет с ее мягкой прелестью, острым язычком и быстрым разумом. Так было и раньше, но теперь Стефан был поражен ее умом, убедившись, что судил о нем лишь поверхностно и не знал его подлинной глубины, искусно скрываемой Бет. Теперь притворство исчезло.
Вначале, когда она расспрашивала его о юридическом факультете, Стефан отвечал отрывисто. Но любопытство Бет явно не было праздным, она проявляла искренний интерес. Что они тебе преподают? Объясняют, как строить систему доказательств, как думать, логически аргументировать?
Бет и в самом деле хотела все это знать, и Стефана радовал ее интерес. Ему, по сути, не с кем было поговорить о своих занятиях, о том, что ему нравится и что не устраивает.
Бет понравился гарвардский кампус, пульсирующий молодостью, энергией и тягой к общению. Стефан гулял с ней по дорожкам, протоптанным в снегу. Он порой прикасался к ней и коротко поцеловал на прощание. За пять дней ни разу не было упомянуто имя Меган, ни разу не зашел разговор о возможном переезде Бет в Бостон. После ее отъезда Стефан скучал несколько дней, потом к нему вернулись ночные кошмары и сны связанные с Меган. Радостные, светлые дни, проведенные с Бет, позабылись.
Бет вернулась в Стэнфорд, ничего толком не решив. Раны Стефана были еще слишком свежи. Быть может, через девять месяцев придет ее черед. А что, если он вообще не придет? А вдруг Меган решила вернуться? Последняя мысль была самой мрачной. Что, если Бет напрасно строит планы на июнь, когда она начнет работать в НАСА?
Но вдруг все сбудется и Стефан ее полюбит? Тогда игра, безусловно, стоит свеч.
Джон надеялся, что Бет вернется из Бостона в более спокойном состоянии, но оказалось совсем не так — она была возбужденной, напряженной, раздражительной. Благодаря новой прическе Джон теперь видел ее прекрасные глаза. Они были темно-карие, то сверкающие, то озабоченные, а порой мечтательные, словно она была где-то в будущем, в другом месте и с другими людьми.
«Бет-Стар» опережала намеченный график, но энтузиазм Бет угас. Было ясно, что компания будет иметь огромный, взрывной успех, на который они и рассчитывали. Бет понимала это и утверждала, что очень рада.
Однако она не делилась с Джоном своими тревогами.
Стефан изучал право с целеустремленностью и решительностью, которые могли бы напугать его однокашников, не будь он таким дружелюбным и в то же время таким печальным. Обаяние его манер и доброжелательность оставались неизменными, но он всегда держался в стороне. Вежливо отклонял приглашения на вечеринки и предложения провести уик-энд на берегу океана. Стефан, бесспорно, лучший студент на курсе, пребывал в постоянной тоске — это было очевидно всем. Но из-за чего? Из-за кого? Это оставалось его тайной.
Стефана злило, что даже спустя полгода у него начинает болеть желудок, а глаза застилает туман при мысли о Меган. Он ненавидел ее за то, что она с ним сделала, вернее, с ними обоими. Хотел ее увидеть, объясниться, попытаться понять. Кэрри ему сказала, что Меган останется у Айена и Маргарет до своего полного выздоровления. Сестра настоятельно ему советовала не ездить туда до тех пор, пока она не поправится. Тогда он стал писать Меган письма, но они возвращались нераспечатанными, словно он совершил какую-то непростительную ошибку.
Премьера пьесы, в которой играла Меган, состоялась в январе. Воскресная «Нью-Йорк таймс» посвятила полторы колонки пьесе и еще половину колонки «пленительной, талантливой, волшебной» юной звезде Меган Чейз.
Итак, она в Нью-Йорке. Здорова. Отлично играет. Час настал.
В следующую пятницу Стефан поехал в Нью-Йорк посмотреть спектакль и увидеть Меган. Она явно оправилась от болезни. Он никогда еще не видел ее такой красивой, сильной и здоровой. За последние месяцы она превратилась в зрелую женщину. Игра ее была совершенно новой, богатой оттенками, эмоциональной. Меган полностью владела сценой и зрителями. Стефан любовался ею, испытывая благоговение, гордость и грусть.
После спектакля Стефан ждал у служебного выхода. Стоял больше часа на холоде, его лицо онемело от порывов ледяного ветра. Может, он ошибся? Может, новая Меган вышла через главный вход, окруженная фанатичными поклонниками? Может, новая Меган не боится толпы, как прежняя, его Меган?
Щелкнул дверной замок, и дверь медленно и неуверенно отворилась. Оттуда, из-за двери, улица казалась пустынной. Меган не могла заметить Стефана. Она и не заметила и сразу направилась к такси.
— Меган!
Она остановилась спиной к нему. Не обернулась, только замерла. Тогда он подошел. Она не двигалась, лишь вздохнула и закрыла лицо руками в перчатках. Плачет?
— Что? — прошептала она без гнева или любопытства. Только с изнеможением, как будто она все силы истратила на одно короткое слово. Стефан встал так, чтобы видеть ее лицо. Должно быть, это ветер выжал слезы у нее из глаз. Разумеется, ветер. Теперь она смотрела на Стефана с явной злостью. И со страхом — это тоже было очевидно.
Ему хотелось ее обнять, успокоить, утешить, но вместо этого он лишь спросил слабым голосом:
— Может, зайдем куда-нибудь выпить?
— Зачем?
— Затем, что я хочу с тобой поговорить.
— Я не могу. Сейчас… слишком поздно.
— Тогда увидимся завтра за ленчем… или за обедом.
Он не отстанет от нее, пока она не согласится, и она это знает. Они вообще хорошо изучили друг друга.
— Нет.
— Тогда сейчас, — произнес он твердо.
— Ну хорошо, сейчас, — согласилась она со вздохом.
