— Может быть, вам выпить сто грамм водки и поспать?
Я говорила это, глядя в чашку. Не нравилось мне тут.
— Я не пью алкоголя. И заснуть не могу.
Татьяна Степановна взяла свою кружку, больше подходящую по размерам для пива, чем для кофе, но Аркадий расцепил пальцы старой женщины и кружку забрал.
— Действительно, Татьяна Степановна, хватит дурку гнать. Она же, Насть, вторые сутки ничего не ест, пьет кофе литрами. Вчера пришел Алексей, они разговаривали часа два на кухне, Леша после разговора повеселел, Татьяна Степановна помрачнела, а после его ухода, я так понимаю, он побежал за тебя, Насть, выкуп платить, она заварила себе ведро кофе и засела за этот стол. Второй день глушит свой термоядерный напиток, даже не разогревая.
— И ты здесь сидишь второй день? Добровольно?
Аркадий прищурился и хмыкнул.
— В другом ты мире живешь, детка. Татьяна Степановна — на-чаль-ство. Понимаешь? Мое, Лешкино, Катино, Гришки покойного. А домработницей к тебе она из куража устроилась. Над милицией посмеяться да любимого внука проконтролировать. Ты зачем сюда пришла? За Лехой?
— Нет, собаку забрать.
— Забирай и иди. Видишь, Татьяна сегодня не в себе? Иди, а то ей потом стыдно перед тобой будет.
— А перед тобой?
— Я привык. Катя покойная еще не такие фортеля выкидывала. Все, хватит, иди.
Мне показалось, что Аркадию не сорок, а все шестьдесят. И что этот старик с фигурой молодого мужчины принимает меня за марионетку.
— Аркадий, ты перестань так со мной разговаривать. Не я начинала всю эту игру…
Лицо Аркадия изменилось, стало страшным. Он вскочил, подбежал ближе и заорал, нависнув надо мной:
— Какую игру, дура? Пока Катька не умерла, все шло отлично. Ну ладно, переборщила она с дозой, жалко бабу, но все могло продолжаться и дальше. Деньги лились рекой. И тут выясняется, что все досталось тебе. Мастерская на даче, счета, трафареты… Почему тебе? Ну ладно, родственники, можно понять, но Катька, идиотка, куда-то записные книжки дела. Там адреса и телефоны поставщиков, оптовые покупатели. Теперь налаживать связи заново — это же года два работы.
— Аркадий, что ты на меня кричишь? Объяснить надо было по-нормальному. Отдам я вам часть денег. И трафареты ваши забирайте.
— Ты их что, нашла? — Лицо Аркадия продолжало меняться и становилось чудовищно алчной маской.
— Чего их искать? Все эти домики, кораблики, кошечки на трафаретах на даче, в подвале.
— Идиотка, о другом речь идет, о-дру-гом. Ты все равно не поймешь… да и не надо. Нет, ну, Катька, сволочь, кому все отдала? Кому?
Аркадий кричал свою речь мне в лицо, брызгал слюной, тряс головой, и мне захотелось разбить об его лоб что-нибудь стеклянное. Стерва, сидящая у меня на руках, тоже не выдержала, залаяла и даже попыталась укусить его за нос.
Неожиданно рядом с нами оказалась Татьяна Степановна. Она несильно шлепнула Аркадия по щеке, и тот осел на пол от подобного внимания начальницы. Татьяна Степановна начала медленно ходить по комнате, потирая виски. Аркадий остался сидеть на полу.
— Ты его не слушай, Настя. Все на самом деле совсем по-другому. Предприятие «Альтаир», художественные промыслы эти, нужно было для отмыва денег. Ты же знаешь, что дело в фальшивых долларах, я знаю, что Алексей тебя просветил… То есть каждые три дня Аркадий приезжал в офис, на Катину дачу, и сдавал деньги за проданный в художественных салонах и в Измайлове товар. Затем в одном из банков эти деньги как бы конвертировали и клали на счет. А на самом деле в банк сдавались фальшивые доллары и рубли, а через две недели деньги оттуда же получали. Но художественный цех работал, хотя производил картины и статуэтки в сто раз меньше, чем записано в отчетах. У каждого был свой фронт работ: Алексей отвечал за типографию, Аркаша — за реализацию картин и поделок…
Я смотрела на Татьяну Степановну, спокойно объясняющую схему криминального предприятия.
— А Григорий, интересно, чем у вас руководил?
— Занимался банками. Уговаривал их за определенную и очень не маленькую сумму закрыть глаза на широкий расцвет народных художественных промыслов. Мы всех собрались обмануть, а обманули себя. Настя, иди домой. Мне тяжело говорить.
— Может, вам денег оставить?
Татьяна Степановна резко обернулась ко мне.
— Денег? Мне? Ты действительно, Настя, дура. У меня денег столько, сколько до конца жизни уже не истратить. Всех купить могу. Лучше объясни, где мой внук? Он из-за тебя попал в это дерьмо. Вчера ушел, позвонил, что все нормально, и пропал. Ни ответа, ни привета. Вот ведь жили нормально, пока не связались с твоей семейкой. Катька — блядь с глазами нимфы, ты — наивная инвалидка. Лешенька, как мальчик порядочный, даже отказывался сначала от идеи знакомства с тобой…
— Значит, Алексей со мной специально познакомился?
— Естественно, нужно было разобраться с бумагами Кати и найти платы купюр… Это ведь миллионы, миллиарды. И ведь удобно как с Катей и Гришей было…
Татьяна Степановна хотела еще что-то сказать, но запнулась, вспомнив о присутствии Аркадия.
Спросить, что ли, зачем ей еще один миллион, ей уже о душе задуматься надо, о грехах, тянущих в противоположную от рая сторону… Да ладно, бог им всем судья. Самое главное, что я за сегодня узнала, — это то, что Леша со мной познакомился по заданию своей бабки и всей шарашкиной конторы, а не из любви к наивным инвалидам. Какая же я дура! Ну не мог он пристать к хромой девушке со средними внешними данными, не мог! Знала ведь об этом, думала. Но так захотелось счастья, что закрыла глаза на очевидное и поверила в красивую сказку.
Татьяна Степановна подняла разжиревшего пса с ковра, прижала его к себе.
— Друг ты мой, верный друг ты мой.
Бли-ин, Татьяна Степановна, по-моему, собралась плакать. Наверное, у меня характер мамы. Как только начинают нервничать вокруг, я успокаиваюсь.
— Перестаньте плакать! Тихо! Где собака? Где Зорька? А?
Татьяна Степановна как споткнулась от моего голоса.
— Какая собака, детка, вот же… Ах да, Зорька. Она в хороших руках. Ты прости меня, Насть. Я действительно… погорячилась. Но ты все равно иди. Не могу ни с кем разговаривать.
— До свидания.
Я повернулась уходить. Аркадий тоже начал пробираться к двери, но окрик женщины остановил его:
— Сидеть! Выльешь кофе, сделаешь чай, уложишь меня спать, купишь еды и можешь быть свободен до завтра. Настя, звони мне при малейшем намеке на тревогу в любое время суток. Утром обязательно нужно поговорить. Алексей тебе не чужой, продумаем вместе, как ему помочь.
Я натянула на себя тесное пальто Милы и, не застегиваясь, засунув Стерву под мышку, выскочила из квартиры. Миленькая тетка. Ей полком надо командовать, лучше смертниками. Ничего себе бабушка. Огребешь такую родственницу и никаким деньгам рад не будешь.
