Но подремать ему не удалось, потому что Джеремая снова заговорил:
— А как насчет того, чтобы стать фермером? Я сам всю жизнь этим занимаюсь и не жалуюсь. И семья твоя никогда не узнает нужды…
Так продолжалось всю дорогу до ранчо Баркдоллов. Много раз за это время Себастьяну хотелось выскочить из коляски и пойти пешком, но он сдерживался. Когда же наконец показалась роща, за которой раскинулось ранчо, Себ вздохнул с облегчением.
Сразу за рощей находился загон, расположенный прямо перед домом. Себ заметил у ограды близнецов Баркдолл — обе были в широкополых шляпах и в мужской одежде. А внутри загона взвился на дыбы серый в яблоках конь, старавшийся сбросить оседлавшего его мужчину.
— О Господи! — закричал Джеремая. — Да это же Дасти на коне!
Услышав крик отца, Дасти на мгновение ослабил хватку и, выпрямившись в седле, повернул голову. Но этого мгновения коню оказалось достаточно — он снова встал на дыбы и сбросил седока.
— О Боже! — воскликнул Джеремая. Выскочив из коляски, он бросился к сыну, и Себ последовал за ним.
— Сынок! Сынок, ты слышишь меня?! — кричал старик, опускаясь на землю рядом с сыном.
Дасти вращал налитыми кровью глазами, а кожа его, казалось, приобрела желтоватый оттенок, что, по мнению Себа, являлось скорее следствием выпитого накануне, нежели результатом падения.
Пытаясь сфокусировать взгляд на лице отца, Дасти стал говорить, еле ворочая языком:
— Привет, пап… Со мной все в порядке. Извини за вчерашнее. Я хлестал пиво весь вечер и, наверное, немного захмелел.
— Немного захмелел?! Да ты набрался как скотина! — Джеремая мало-помалу превращался в строгого отца, распекающего своего непутевого сына. — И что же случилось дальше?
— Не помню точно. — Дасти помотал головой. — Кажется, Мерри перекинула меня через седло и привезла сюда. Знаю только, что проснулся я в хлеву и что спал там вместе с двумя козами и одной свиньей.
Покосившись на коня, бившего копытом землю, Джеремая спросил:
— Зачем же ты сел на этого норовистого жеребца? Ты же не умеешь объезжать лошадей.
Дасти со вздохом ответил:
— Они сказали, что если я хочу попасть обратно в город, то должен обуздать одного буйного коня.
— Кто… они?
— Они — вон те девчонки.
Себ посмотрел на близнецов — они в этот момент уже приближались к ним; причем обе были в одинаковых штанах и рубахах, и обе — с распущенными белокурыми волосами.
— Кто это такие? — проворчал Джеремая, глядя на девушек. — У меня что, в глазах двоится?
— Это близнецы Баркдолл, — сказал Себ. — Черри и Мерри.
Джеремая вскочил на ноги и потянул за собой сына.
— Черри? — переспросил старик. — Где-то я уже слышал это имя.
— Черри — девушка, от которой Чарли потерял голову перед приездом Люси, — объяснил Себ.
— Неужели?! — Джеремая взглянул на сына. — Которая же из них та самая Черри, а?
Дасти пожал плечами:
— Даже не знаю… Они меня постоянно разыгрывают. — Тут сестры подошли еще ближе, и Джеремая строго спросил:
— Кто из вас Черри?
Близнецы одновременно показали друг на друга и в один голос сказали:
— Она!
Себ громко расхохотался; он-то уже знал, что Мерри стояла слева, потому что она едва заметно подмигнула ему.
— Вот видишь, папа… — пожаловался Дасти. — И так все утро. Не могу их различить.
— Ах, Дасти, — проговорила Черри, — мы так хорошо о тебе заботились, а ты чем-то недоволен.
— Да, знаю, — кивнул Дасти. — Когда я решил, что умираю, они дали мне немного печенья и галет. Мне сразу стало лучше.
Джеремая минуту-другую разглядывал девушек, затем сказал:
— Что ж, спасибо, что позаботились о моем мальчике. А теперь, если вы не против, мы заберем его обратно в город и хорошенько отмоем.
— О, но мы же еще не закончили то, что собирались вместе с ним сделать, — сказала Мерри.
Себ заподозрил неладное. Была его женитьба настоящей или нет, но обе сестры имели веские причины ненавидеть Люси и всех ее родственников.
— Да, верно, — подтвердила Черри. — За то, что мы так хорошо за ним ухаживали, Дасти обещал помочь по хозяйству. Мы хотели, чтобы он потом помог нам сделать уборку в доме. А после обеда мы привезем его в город.
Джеремая посмотрел на сына:
— А ты-то сам хочешь остаться с ними?
Дасти опустил глаза и стал выводить по земле круги носком ботинка. Наконец проговорил:
— Да, папа. Я обещал им помочь.
— Что ж, хорошо. — Джеремая повернулся к близнецам: — В таком случае нам пора.
У Себа оставались некоторые сомнения относительно намерений девушек, но он не стал высказывать их вслух. Выразительно посмотрев на Мерри, он спросил:
— Позаботишься о нем как следует? — Девушка сверкнула белозубой улыбкой:
— Конечно, Себ. Мы позаботимся о нем. Он в хороших руках.
— И больше не заставляйте его объезжать лошадей! — бросил Джеремая через плечо, направляясь к коляске.
— Больше никаких лошадей! — крикнула вслед одна из девушек.
Посмеиваясь про себя, Себ сел в коляску, мысленно готовясь к долгому пути в город.
Люси невольно поеживалась под пристальным взглядом Мэри Лиз. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем женщина произнесла:
— Так, значит, именно в этой голове рождались столь мудрые комментарии и остроумные советы?
Люси смутилась:
— Ах, видите ли, я… Я просто пишу. — Мэри Лиз рассмеялась и сказала:
— Не смущайтесь, моя дорогая. Ваша колонка — просто бесподобна. Где вы учились и каков ваш опыт работы в журналистике?
— В журналистике?
— В каком колледже вы получили диплом? В каких еще газетах сотрудничаете? Наверняка колонка появляется и в других изданиях.
Люси еще больше смутилась. Ей вдруг почудилось, что она превратилась в школьницу, забывшую задание по арифметике.
— Я не ходила в колледж и не получила никакого диплома. И я не работаю в других газетах. Я просто пишу для Хейзел.
Знаменитая дама в задумчивости постукивала пальцами по столу. Наконец сказала:
— Что ж, замечательно… Необразованная молодая женщина, обладающая смекалкой и сообразительностью, хочет чего-то добиться в жизни. Как вам известно, я тоже самоучка — без степеней и дипломов, которые имеются, например, у Элизабет Коул. Но это не значит, что я не разбираюсь в уголовном и гражданском праве.
— Благодарю вас, мэм. Ваши слова поддержки для меня много значат.
