Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Сейчас Саша чувствовал, как ему не хватало простого смеющегося взгляда Марченко.
Набирая номер, Никитин ловил на себе косые, но уважительные взгляды публики, возвратившейся в зал. Подобного они не наблюдали давно. Локальные конфликты происходили в «Фудзияме» ежедневно, но никто до сих пор не видел Моисея с зеленым горошком на лице. Одни перешептывались за столиками, мол, новый авторитет в городе объявился, другие давали слово, что через пару дней Земля натолкнется на небесную ось, третьи матюкались — лангет остыл.
После пятого или шестого гудка трубку сняли, и женский голос сообщил Никитину, что он дозвонился в приемную Марченко.
— День добрый. Моя фамилия Никитин. Мне необходимо услышать Николая Николаевича.
— По какому вопросу?
— По служебному.
— А сюда звонят только по служебным, — раздался недовольный голос секретарши.
Она не любила опера. Из-за одного только появления этого майоришки в комитете ей приходилось бегать заваривать чай и раскладывать в вазочке печенье.
— По какому именно?
— Я знаю, кто заказал Александра Второго.
— Положите трубочку, Ольга Андреевна, — раздался голос Марченко по параллельному телефону.
Едва стих грохот трубки, брошенной секретаршей, старик весело спросил:
— И кто же?
— Понятия не имею! — рассмеялся Саша. — Кажется, теракт? Чеченцы, ей-богу.
— Нет, народовольцы. Сто двадцать лет назад. Ты опоздал с раскрытием, Саша. Приговоры уже приведены в исполнение. Александр, ты когда в последний раз в Слянск звонил?
— Давненько дело было, — усмехнулся Никитин. — Вы уж простите, тут события такие происходят, что времени перекусить нет. Правда, ничего определенного. Такое впечатление, что хожу по кругу. Чувствую, почти осязаю: вот оно. Только руку протяну — все исчезает как мираж. Замкнутый круг, выхода из которого не видно.
— Значит, ты не в курсе, что здесь произошло?
— Конечно, нет, — насторожился Александр. — Что случилось?
— Черников человека задержал. При определенных обстоятельствах. Точно ничего не знаешь?
— Да нет же!
— Саша, он взял типа, на которого собраны доказательства, говорящие о том, что он совершил убийства, из-за которых ты сейчас не можешь выйти из лабиринта. Это точно, Саша.
— Что?! — Никитин вскрикнул так, что люди, сидящие в зале, как по команде повернулись в его сторону. — Где Сергей его задержал?!
— В подвале.
— В каком подвале?
— Одного дома…
— Николай Николаевич! — Саша чувствовал, как садился его голос. — Черников задержал человека в подвале моего дома? Что с Таней и Машкой?!
— Все в порядке! Не кричи! Это я тебе говорю: все в порядке!
Чтобы не задохнуться, Никитин потянулся к воротнику рубашки. Пуговица была расстегнута, но воздуха все равно не хватало.
— Серые плащ и брюки, желтые с прожилками глаза, тонкие узловатые пальцы…
— Ты откуда знаешь? — удивился Марченко.
— Я видел его в восемьдесят четвертом, в Арманском. Это животное искромсало ножом мою девчонку. Подозревали меня, пока не нашли человека, давшего показания. В восемьдесят пятом его приговорили и исполнили, хотя я и на допросах, и в суде сообщал, как выглядел настоящий убийца. Меня никто не слушал.
— Это был ты… в суде?..
— А в чем дело?
— Ни в чем. — Марченко вздохнул и тут же заявил: — Говори, какие у тебя затруднения.
— Я сейчас ищу Степного. Знаете такого законника?
— Мать моя женщина! — воскликнул Марченко так, что у Никитина зазвенело в ушах. — Он-то тебе почем сдался?!
— Он ищет Шостака, опережая мой график. — Опер усмехнулся. — Боюсь, ему повезет быстрее, чем мне.
— Степной… Позвони-ка мне через часа четыре, Саша, хорошо? Есть тут человечек один. Давно уже он у меня на примете, лет этак с тридцать. Главный редактор моего журнала «Хочу все знать». Тоже дедушка, как и я. Только я сорок лет в следствии, а он… Как бы правильнее выразиться? Короче, если бы не такие, как он, то следствие было бы не нужно.
Саша уже распрощался, хотел отключить телефон, как вдруг снова услышал голос Марченко:
— «Если вы его не найдете, то его найду я, и тогда не ваш суд судить его будет, а мой».
Саша как тогда, в детстве, почувствовал, как резиной перетянуло его спину. Страх вернулся из далекого детства, пронзая время, как игла материю. Эти слова он сказал шестнадцать лет назад в суде, глядя в беззащитные открытые глаза человека, сидящего за решеткой.
— Как вы об этом узнали? — едва слыша самого себя, спросил Никитин.
— Я был на этом процессе государственным обвинителем, Саша. А тем мальчиком был, оказывается, ты. Как обычно, держишь слово, данное однажды?
Никитин на мгновение растерялся, не зная, что сказать. Если бы в его власти было повернуть время вспять, он сделал бы это и ни за что не стал бы звонить Марченко. Саша молчал, не в силах произнести ни слова.
— Поговорим дома, Саша. А через четыре часа обязательно позвони.
В трубке уже давно слышались короткие гудки, а Никитин сидел, держа в дрожащих пальцах тлеющую сигарету.
Едва ночь прохладным дыханием приблизилась к городу, закрыла собой свет и опустилась на землю, Шостак открыл глаза. Несколько секунд он лежал неподвижно, пытаясь понять, где находится, потом вдруг резко вскочил и бросился рукой к изголовью. Сумка!
Она была на месте, но это не успокоило его. Врач, превозмогая боль в плече, расстегнул молнию и на ощупь стал проверять содержимое. Вещи были на месте. Он даже не понимал, что некому их было взять, рылся и рылся, пытаясь обнаружить главное. С каждым мгновением его движения становились все нервознее. Наконец Шостак захватил пальцами небольшой мешочек и осторожно вытянул наружу.
Камни были здесь. В пригоршне этих бесполезных сейчас алмазов таилось его будущее. Все было на месте. Сколько же он проспал? Шостак с сожалением вспомнил о золотых часах, оставленных в спешке на квартире, и почувствовал, как к нему возвращается гнев.
Никитин, этот Никитин!..
Витольд Романович отдал бы сейчас один камень… нет, треть этих алмазов за то… Черта с два! Он отдал бы сейчас все эти бриллианты за один только взгляд, брошенный на труп Никитина! Безжизненный, изуродованный, обескровленный труп человека, который перечеркнул все, что годами создавалось им, Витольдом Шостаком!
Еще будучи на вокзале, он заметил около десятка частников, встречающих всех прибывших пассажиров одним и тем же вопросом: «Куда едем?»
А не это ли самый удобный и незаметный путь исчезновения из города? С удовлетворением отметив, что сон пошел ему на пользу, Шостак закинул на плечо ремень сумки и стал осторожно выбираться из дома. Та же дорога, только наоборот — окно и тропка вверх, к вокзалу.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
