– Прошу прощения, детектив, за то, что я вторгаюсь в вашу работу, – начала свой монолог телевизионная колибри. – Я Барбара Литвуд с канала ВБК, а вы, насколько мне известно, инспектор Бентс. Чем мы порадуем или огорчим нашу аудиторию? Убийца будет пойман?
Бентс ничего не ответил.
– Я слышала от собравшейся здесь публики, что убитая женщина занималась проституцией и что над всеми, кто причастен к такому виду деятельности, нависла угроза. Серийный убийца задумал очистить Новый Орлеан от бедняжек, вынужденных зарабатывать себе на жизнь торговлей собственным телом.
Она не спрашивала, а утверждала. В ее голове уже сложилась целая история, и от Бентса лишь требовалось, чтобы он согласно покивал головой, а если повезет, еще и что-то промямлил.
Рик просто стоял и смотрел на нее, не желая ни говорить, ни кивать, как китайский божок, но она напирала на него со своей профессиональной журналистской агрессией. Волосы ее разметались под предрассветным ветром, и отсутствие аккуратной прически ей очень даже шло. По крайней мере создавало впечатление, что она находится в центре событий, но испытывает при этом определенные трудности.
– В нашем распоряжении пока только труп, а трупы, как известно, молчат. Мы лишь приступили к расследованию. Считаю, что этой информации достаточно для вашего канала, – с трудом выдавил Бентс несколько фраз.
Бесспорно обладая журналистским чутьем, ведущая мгновенно сориентировалась и переключила свое внимание на Монтойю, который всем своим видом демонстрировал готовность к общению.
– А каково ваше мнение? Бродит ли очередное чудовище по нашим улицам, или это тот прежний маньяк? Нет ли опасности, что у него появились подражатели, пожелавшие искоренить пороки в нашем городе?
Бентс быстро вышел из поля зрения телекамеры и направился через толпу любопытствующих к своей машине. Перед ним расступались, и это спасало его от прикосновений разгоряченных потных тел. По дороге он один раз оглянулся и увидел на расстоянии, как безостановочно шевелятся губы Монтойи перед направленным на него объективом. Парень дождался своего звездного часа.
Включив мобильник, Бентс прослушал информацию, оставленную на автоответчике, и чертыхнулся. Доктор Лидс получила еще одно угрожающее послание. На этот раз в виде торта со свечами в честь двадцатипятилетия со дня рождения Анни Сигер.
Этот психопат проникает сквозь малейшую щель и явно намерен припереть радиодокторицу к стенке. При таких темпах и настойчивости он явно очень скоро добьется своего, и бедная дамочка, хоть она и психиатр, сама может свихнуться.
Усевшись за руль и отправившись в поездку по свободным в это время суток магистралям «беспечного» города, Бентс легко преодолел с десяток миль, отделявших его от участка, и ничто не мешало ему по пути размышлять.
Есть ли какая-то связь между убийством темнокожей проститутки и датой рождения Анны Сигер? Кроваво-красный клубничный торт и свечи могли появиться в буфете охраняемого здания только при содействии сообщника изнутри. Кого? Подкупленного, несведущего дурака, конкурента или готового на все ради скандальной популярности дельца, зарабатывающего на рекламе?
Список подозреваемых был не так уж велик, но каждое имя вызывало сомнение. Чтобы затеять подобную жестокую игру, надо обладать безграничной фантазией, а мотивом могла послужить только разгорающаяся где-то в недрах души ненависть. Оправданная или нет?
Расправа с очередной проституткой никак не помещалась в схему. На месте убийства не было найдено ни банкноты с проколотыми у Бенджамина Франклина глазами, ни других улик, указывающих на прежнего маньяка. Но преступление совершено в день, когда Анни Сигер должно было исполниться двадцать пять лет, если б она преждевременно и трагически не рассталась с жизнью.
И одновременно доктора Лидс ожидает сюрприз, подготовленный злобным и хитроумным затейником – юбилейный торт с двадцатью пятью свечами.
Почему бы не предположить, что здесь есть связующее звено? Бентс послушно соблюдал неторопливую смену светофоров на пустынных перекрестках. Он не хотел спешить. Ему надо было подумать в предвкушении информации, обещанной ему напарником. Когда ты голоден, а в ресторане уже заказан отменный ужин, почему бы не раздразнить свой аппетит небольшим промедлением? Промедление? Или совершение ритуала в строго определенное время?
Жертвы погибли примерно в одно и то же время. Их обнаруживали, когда уже шла музыкальная передача, следующая за «Полночными исповедями».
Бентс чувствовал себя как боксер, получивший удар в солнечное сплетение. Как он мог пройти мимо такой очевидной детали? Рыжий парик, банкнота или ее отсутствие – это лишь необязательные атрибуты спектакля. Ими можно пренебречь, а вот время играет важную роль. И оно указывает прямо на Саманту Лидс, на ее очаровательный голос, столь полюбившийся слушателям.
Она вещает в эфире, а он в это время делает свое дело... Проклятый подонок!
Кабинет с испорченным кондиционером еще не остыл за ночь, но Бентсу было не до этого. Обливаясь потом, сразу принялся читать распечатку, оставленную Монтойей. Он быстро пролистал все, что касалось предшествующих убийств двух проституток во Французском квартале и пришел к очевидному выводу, что здесь работали одни и те же руки.
А вот при чем тут давняя история с Анни Сигер?
Подрабатывающая проституцией студентка погибла сегодня, в день рождения этой Анни. Ну и что? Множество людей родилось двадцать второго июля в разные годы, и многие могли умереть естественной или насильственной смертью именно в этот день. Бентс углубился в сведения об Анни Сигер, раздобытые Монтойей. Ее родители – Эстелла и Освальд Сигер развелись, когда ей было четыре года, а старшему брату Кенту – шесть, Эстелла вторично вышла замуж, практически сразу, не успели еще высохнуть чернила на документе о разводе.
Новый супруг Эстеллы и, следовательно, отчим маленькой Анни, Язон Фарадей, был преуспевающим и известным в Хьюстоне врачом. Освальд Сигер тут же отчалил на северо-запад и поселился в окрестностях Сиэтла. Он откликался только изредка на официальные требования об уплате алиментов, когда Эстелле казалось, что ей надо приумножить свои доходы. От нанятых ею ищеек он по мере возможностей увиливал, но, загнанный в угол, наскребал нужную сумму и платил. Эстелла была жадна до денег, и весьма приличного заработка ее второго супруга ей не хватало.
Заварив кофе и дожидаясь, пока крепчайший черный напиток в чашке остынет до приемлемой для рта и желудка температуры, Бентс устроился поудобнее, закинул ноги на край стола и вновь принялся просматривать распечатки Монтойи.
Если верить информации из школы, в которой училась Анни Сигер, она преуспевала по всем предметам, ее любили, она была капитаном группы поддержки на спортивных соревнованиях и активно выступала на ученических диспутах.
Хьюстонская полиция допросила членов семьи и друзей покойной Анни. Протоколы допросов Монтойя позаботился скопировать. Как выяснилось, Анни Сигер за короткий период пережила череду любовных увлечений и быстро меняла мальчиков, пока выбор не пал на последнего в ее короткой жизни кавалера. Райан Циммерман был многообещающим спортсменом, лидером футбольной сборной и во всех отношениях подавал большие надежды до того, как пристрастился к наркотикам, попал в поле зрения полиции, неоднократно задерживался и наконец был отчислен из школы.
