В гостиной никого не было. Я опоздал. Я заметил перед камином одинокого гражданина. Колумб. Я поведал ему о шкафчике.
– Ты использовал нас, а потом бросил, – горько сказал он.
– У меня был долгий поход. И еще я попал в Тараканий Мотель.
– Но ты здесь. Это чудо.
– Посмотри на меня. Я жирный, как рождественская индейка. Я правду говорю.
Он недоверчиво меня оглядел:
– Я вижу, ты ногу потерял.
– А что с остальными? Он ткнул усами вверх.
– Зря время тратишь. Каминная полка.
А что, на уровне пола жизни больше нет? Я заставил работать свои пять ног, как все шесть. Колумб смотрел на меня, будто надеясь, что я упаду. И я почти упал, когда кирпич под ногами сменился известкой, а потом снова стал кирпичом. На каминной полке – ни души. Надеюсь, им хватило ума спрятаться. Я обошел стеклянный канделябр и керамический фонарь. Я даже заглянул в отверстие для масла – безуспешно. Щупальца тяжелой медной меноры – мало ли куда заведет граждан Исход! – тоже пусты.
А потом я их увидел – но не тех голодающих животных, что жалко плелись в комнату. Эти весело бегали и скакали по шахматной доске. Я приблизился, и они окружили меня, заглушив мои слова песнопениями.
Стоявший в стороне Аарон покачал головой:
– Ты знаешь этот народ, что он буйный.
– Какого черта они творят?
– Конь, юн та латунная штука. Видишь, как они столпились?
Теперь я увидел, что у хаоса имеется центр.
– Они думают, это не конь. Исход исчез, и они нашли себе нового бога – Золотого Тельца.
– Исход велел себя предать?
– Нет, брат мой. Кто-то другой велел, давным-давно, и память о нем сейчас пробудилась. Это был ты.
В нашу сторону понесся таракан. Мы укрылись за краем доски, и он пролетел над нашими головами.
– Я же рассказывал историю, – возразил я. – Это просто анекдот. Что за ерунда.
– Да, я понимаю. Просто анекдот. – И он отвернулся к доске.
– Я могу укрыть их за шкафчиком меньше чем за час.
Остерегись, предупредил меня дух Бисмарка. Спасти им жизнь, ответил я, вот и все. Я не буду строить их в шеренги, не повлияю на размножение. Но оставить их умирать? Вот это – манипуляция нашим генофондом. Я не брошу их только потому, что у них обнаружились недостатки. У меня самого всего пять ног.
Аарон не отвечал. Снова все придется делать самому.
Я вытащил из меноры кусок черного фитиля – это будет посох – и вышел на середину доски. Граждане обступали коня.
– Кто господень – иди ко мне! – пропел я. Гвалт постепенно утих. Гражданам, похоже, плевать, кто изображает пророка.
– Вы сделали великий грех; итак я взойду к господу, не заглажу ли греха вашего.
Они безмолвствовали, пока я медленно шел по доске, нарочито прихрамывая на изуродованную ногу, будто сгибаясь под тяжестью их грехов. Я пересек каминную полку и исчез за лампой.
– Грешники! Они изведают мой гнев! – Я заехал фитилем по новому панцирю. Панцирь отозвался мощным басовым эхом. Я сам едва не перепугался.
– Ослепительный свет и жара смутили их. Воистину, они праведники, – ответил я сам себе нормальным голосом. – Праведность не тает, точно масло в полуденном солнце! – Я снова грохнул по панцирю и тихонько выглянул. Колония застыла в священном ужасе.
Я приглушил громкость и продолжал умолять, повышая голос на случайных словах вроде «раскаяться», «прощение» и «последний шанс». Потом я вернулся на доску.
Граждане встретили меня так, будто Золотой Телец – это я.
– Вы очень рассердили господа своим идолом. Он – бог-ревнитель.
Толпа уронила пешку на бок, целое полчище окружило латунного коня. С ревом шестисот тысяч тараканов они сбросили его через край доски на пол. Посмотрим, что скажет Айра.
– Господь говорит: вы – люди жестоковыйные, – сообщил я.
– Но мы не люди, – отозвался кто-то.
– И у нас нет вый.
– Неважно, – заявил я. – Господь говорил со мной. Я просил его: покажи мне славу твою. И сказал господь: я проведу пред тобою всю славу мою, и провозглашу имя Иеговы пред тобою, и кого помиловать – помилую, и кого пожалеть – пожалею.
Колония пришла в восторг. Время разыграть мою партию.
– И господь сказал: смотри! Вот место у меня, стань на кухонном шкафчике…
Я напрягся, готовясь к отпору. Но ничего не случилось. Они проглотили без возражений.
– …Когда же будет проходить слава моя, я поставлю тебя в расщелине шкафчика и покрою тебя рукою моей, доколе не пройду.
Толпа покатилась с каминной полки и потекла через гостиную в столовую. Чтобы не отставать от самых медлительных, пришлось бросить фитиль.
Я совершенно потерял счет времени. Я понял это, услышав скрежет ключа. У нас оставалось еще несколько секунд – хватит, чтобы разбежаться по столовой. Но колония как ни в чем не бывало шагала вперед, будто судьба навсегда избавила ее от житейских бед.
Но я в житейские беды верил истово. Я протолкался к лидерам. Они уже достигли кухонной двери.
– Стойте! Стойте! Это безумие!
Не обращая на меня внимания, они шли дальше. Всего минуту назад я был всемогущ – куда девалась моя власть? И тогда в арьергарде я увидел Аарона – он встал на задние ноги и тыкал себя в грудь.
Надо попытаться.
– И господь сказал: не идите в шкафчик при виде смертельной опасности, это навлечет позор на меня. Ступайте под плинтус и там ждите.
Они тут же остановились и развернулись. Шустро протоптали тропинку в сугробах борной кислоты и скрылись под плинтусом.
После ужина я пошел за Руфью в гостиную.
– Айра, гляди, лошадь на полу лежит. Айра вбежал в комнату.
– Все фигуры перепутались. Я же предупреждал…
– Не смей! – перебила она. – Мы это уже обсуждали.
– Тогда что за черт? Вандалы вломились только ради того, чтобы подвигать фигуры?
– Кто играет латунными, Лев или ты? – Я.
– Значит, твоя лошадь. Думаю, ей на улицу приспичило.
– Очень смешно, – сказал Айра. – Между прочим, это не лошадь. Это конь.
– Значит, сбросил наездника и сбежал.
Впервые в жизни я с удовольствием созерцал нахмуренное Айрино лицо. Еще несколько часов – и я попрощаюсь с ним навсегда.
Я подождал, пока они умылись, опорожнились и ровно задышали в кровати, а затем вернулся под плинтус. Граждане сидели смирно в ожидании похода к Священной Дыре.
– Хвалите господа! – говорил я каждому лично у выхода из-под плинтуса.
