Дом мой, — сказала Мойра, — тетино наследство. Я давно уже собираюсь продать его и перебраться в пригород, но такая перспектива, признаюсь, не очень меня радует.
Сама Кэтрин жила даже не в пригороде, а за чертой города.
Он давал вам деньги? — настаивала она.
Мойра отвернулась, словно стыдилась того, что Джек забирал деньги у одной семьи, чтобы дать их другой.
Иногда, — наконец призналась она. — У меня есть и свои деньги.
Как должна быть сильна любовь, питаемая постоянной разлукой? Насколько тайная любовь сильнее явной?
Кэтрин прижала ладонь ко рту.
Любила ли она сама Джека или воспринимала его как нечто должное? Не говорил ли ее муж Мойре Боланд, что Кэтрин больше его не любит? А что она чувствует сейчас? Любовь к его памяти или?..
Кэтрин тяжело вздохнула и выпрямилась.
Откуда вы родом? — справившись с очередным всплеском эмоций, спросила она.
Из Антрима.
«На скалах, обдуваемых холодными ветрами, извечная кровавая вражда кипит в котлах измены, зависти и злобы, как масло, раскаленное в аду», — вспомнила американка.
Но вы ведь познакомились здесь… в Лондоне?
Мы познакомились в воздухе.
Кэтрин потупилась, уставившись на прихотливый узор, вытканный на ковре.
Где вы остановились? — поинтересовалась у нее Мойра.
От неожиданности Кэтрин заморгала глазами и удивленно взглянула на собеседницу. Она не помнила названия своего отеля.
Мойра потянулась за очередной сигаретой.
«Кенсингтон Эксетер», — наконец вспомнила американка.
Если вам от этого станет легче, — сказала Мойра, — то я уверена, что у Джека больше никого не было.
Эти слова не произвели на Кэтрин должного впечатления. На душе было так же мерзко, как и раньше.
Откуда вы знаете? — спросила она.
Мойра промолчала.
За окнами начало смеркаться. Ирландка зажгла настольную лампу и погладила рукой затылок.
Как вы нашли нас? — спросила она у Кэтрин.
«Нас», отметила про себя американка.
Она не захотела отвечать на вопрос, который показался ей унизительным.
Что случилось с самолетом Джека? — вместо этого спросила Кэтрин.
Мойра покачала головой. Ее шелковистые волосы заметались из стороны в сторону.
Я не знаю, — не очень убедительно заявила она.
Лицо ирландки побледнело.
Предположение, что он мог покончить жизнь самоубийством, просто отвратительно. Джек никогда бы не сделал этого.
Ее голос дрогнул. Она обхватила голову руками и наклонилась вперед, опершись локтями о колени. Клубы табачного дыма поползли по ее волосам.
Кэтрин была поражена всплеском эмоций собеседницы, ее убежденностью в невиновности Джека, столь же твердой, как и у самой Кэтрин. Впервые с момента их встречи Мойра проявила хоть какие-то эмоции.
Завидую вам, — приподняв голову и глядя Кэтрин в глаза, сказала Мойра, — вы организовали для Джека поминальную службу со священником. Все как полагается. Жаль, что я не смогла присутствовать на ней.
«Боже правый!» — мысленно простонала ее собеседница.
Я узнала об этом из газет, — сообщила американке Мойра. — Там, кстати, писали, что ФБР расследует взрыв самолета.
Да.
Агенты бюро уже побеседовали с вами?
Нет. А с вами?
Мойра отрицательно покачала головой.
Джек никогда бы не покончил жизнь самоубийством, — еще раз заверила она свою собеседницу.
Кэтрин не нуждалась в том, чтобы ее убеждали. В конце концов, она была первой, а значит, главной женой. Впрочем, последнее не являлось чем-то бесспорным. Кто с точки зрения мужчины более дорог ему: женщина, которую он оберегает от правды о своей измене, или женщина, которой он поверяет все свои секреты?
Когда вы в последний раз видели Джека живым? — спросила Кэтрин.
Утром того дня, около четырех часов… Потом он поехал на работу. Я проснулась…
Мойра замолчала.
Вечером накануне вы ходили в ресторан? — почему-то спросила американка.
Да, — ответила Мойра.
Кэтрин видела, что она несколько озадачена ее осведомленностью.
Как ни странно, за годы регулярных отлучек Джека она никогда всерьез не задумывалась о том, что он может ей изменять. Если любящая женщина верит любимому человеку, то эта вера не может не быть абсолютной.
Вы прилетели в Лондон только затем, чтобы встретиться со мной? — спросила Мойра, стряхивая пепел, прилипший к ее нижней губе.
Казалось, хладнокровие вернулось к ней.
А разве этого недостаточно? — ответила вопросом на вопрос Кэтрин.
Мойра выпустила длинную струю табачного дыма.
Вы полетите на Малин-Хед? — спросила она.
Нет. А вы?
Я не могу.
Кэтрин чувствовала, что ирландка чего-то недоговаривает.
В чем дело? — спросила она.
Мойра почесала лоб.
Ни в чем, — слегка качнув головой, сказала она. — У нас был роман. Я забеременела, и мне пришлось уйти из авиации. Джек хотел жениться на мне. Для него это было очень важно, куда важнее, чем для меня. Он хотел обвенчаться по католическому обряду.
Джек никогда не ходил в церковь, — удивилась Кэтрин.
Он был ревностным католиком, — внимательно глядя на американку, сказала Мойра.
Значит, с вами он вел себя иначе, чем со мной, — недоверчиво произнесла Кэтрин.
Одно дело — обвенчаться в церкви с любовницей, потому что она этого хочет, а совсем другое — самому быть ревностным прихожанином.
Кэтрин сцепила пальцы рук в замок, стараясь унять предательскую дрожь.
Джек посещал мессу при малейшей возможности, — сказала Мойра.
В Эли он никогда не ходил в церковь. Как может один человек вести две такие разные жизни? А разные ли? Неприятная мысль промелькнула в голове у Кэтрин. Всегда ли Джек вел себя по-разному здесь и у себя дома в Америке? Каким он был любовником, оставаясь один на один с Мойрой Боланд? Кэтрин подозревала, что если бы у нее хватило духу завести с ирландкой разговор на эту тему, то они вскоре обнаружили бы в поведении Джека много схожего. А может, их мужчина предпочитал разыгрывать перед каждой из них отдельный спектакль? Для каждой он сочинял свою роль, ни в чем не похожую на роль, предназначенную для ее соперницы.
Кэтрин разомкнула пальцы рук и прижала ладони к бедрам. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Мойры. Возможно, ее собеседница сейчас думала о том же.
