Мария-Анна резко развернулась, вышла, но уже спустя несколько часов увидела, что отец прав. Покупать эти акции никто не хотел без всяких объяснений. Тогда она поехала к старому Аристиду Матье. Это был единственный человек, не морочивший ей голову.
— У вашей компании серьезные проблемы с флотом, мадам Лавуазье, — объяснил ей матерый спекулянт. — Одну партию селитры благодаря мсье Кабаррюсу они еще успели привезти под американским флагом. Потом началась чехарда в конвенте. То Америка друг, то враг. А тут британцы заблокировали индийский порт Пондишери. Никто не знает, сколько будут стоить ваши акции завтра. Может быть, ничего.
Мария-Анна задумалась. Она не зря столько лет провела рядом с Антуаном и кое-что понимала.
— Но ведь если наша Ост-Индская компания рухнет, то Франция останется без селитры, — проговорила женщина.
— Верно, — подтвердил Аристид.
— А без пороха Франция проиграет войну, — продолжила она. — Тогда наступит нормальная жизнь. Потому что якобинцев не станет.
Старый спекулянт печально улыбнулся и сказал:
— Как это их не станет, Мария-Анна? Дураки вечны. Кто-то же должен таскать каштаны из огня.
Выхода не было.
Мария-Анна поблагодарила старика и вернулась домой. Чтобы хоть чем-нибудь отвлечь себя от этой безысходности, она принялась листать свежие газеты, взятые у Пьера Самюэля, посмотрела одну, вторую и замерла.
Журналист с придыханием писал, что во Франции введено совершенно новое право, именуемое авторским. Иначе говоря, теперь каждый человек являлся собственником всего того, что он написал, — пьес, статей, книг. Автор этой публикации был уверен в том, что в перспективе каждый творческий человек — ученый или изобретатель — будет признаваться исключительным владельцем плодов своего ума.
Мария-Анна медленно обвела взглядом бескрайний стеллаж с записями Антуана Лорана Лавуазье и выронила газету. Ее супруг был так плодовит, придумал так много самых разных вещей — от особых сортов пороха до косметики! — что мог стать самым богатым человеком в Европе.
Его убьют!
Теперь она видела это особенно ясно.
Охотник слишком поздно сообразил, что его провели. Адриан не повез оружие в Тулон. Когда он попросил агентов Аббата прощупать вандейские сделки, Адриана в городе уже не было. Гражданина Жана Молле забрали в армию.
Но теперь Охотнику и не нужен был Адриан. Найдя его новую фамилию, он отыскал и Анжелику. Охотник списал адрес, не теряя ни мгновения, прибыл на место, проник через окно в столовую и понял, что дом пуст. Он прошел на кухню, быстро исследовал очаг и разочарованно разогнулся. Дом был пуст как минимум три дня. За такой срок Анжелика Беро могла бы доехать даже до Парижа.
Охотник стремительно перебрал варианты, но сразу увидел, что надо искать Адриана. Несмотря на разногласия, зафиксированные во множестве агентурных донесений, эти двое по какой-то причине держались вместе.
Анжелика начала собираться немедленно. Призыв на службу Отечеству избавил ее от этого недоразумения в штанах, и она хотела немедленно воспользоваться этим. Орлеан ей торчал поперек горла.
Она швырнула на стол отцовскую книгу, ассигнации, не без труда перетащила узелок с двумя сотнями последних золотых монет, помчалась к шкафу с одеждой, запнулась о чемодан, брошенный Адрианом на полпути, и остановилась. Чемодан приоткрылся, из него что-то выглядывало.
Анжелика распахнула крышку и замерла. Перед ней ровными рядами лежали банковские упаковки ассигнаций. Таких крупных номиналов она еще не видела.
— Бог мой!..
Она открыла второй чемодан. Там было то же самое.
Тогда Анжелика вспомнила странную последнюю фразу Адриана, пожелание, чтобы что-то там не пропало.
— Скотина!
Она вскочила и яростно пнула чемодан. Этот негодяй повязал ее по рукам и ногам! Анжелика не могла просто бросить эти чемоданы и исчезнуть. Денег было чересчур много.
— Ну уж нет, Адриан Матье! Тебе не заставить меня сторожить твое барахло до второго пришествия!
Она знала, что сделает: догонит полк, в котором он сейчас служит, швырнет оба чемодана ему в лицо и начнет распоряжаться своей судьбой так, как угодно ей, а не ему!
Командование торопилось. Батальон, целиком состоявший из новобранцев, был мгновенно одет в голубую добровольческую форму и вооружен. Вопреки обыкновению, командиры не погнали солдат пешком, а повезли на узких, длинных телегах, по двое, спиной к спине. Лошади менялись часто.
На очередной остановке Адриана заметил лейтенант и поинтересовался:
— Аристократ?
— Шевалье, — ответил молодой человек и пожал плечами.
Ясно, что имя Жан Молле, под которым его призвали, не могло принадлежать дворянину, но ему было плевать на это.
— А как же ты в армию угодил, шевалье? — осведомился лейтенант.
Адриан задумался, но быстро соврать почему-то не смог и выдал то, что пришло на ум:
— Неудачный брак. Прямо во время ссоры с женой меня и взяли врасплох!
— Что, серьезно? — не поверил лейтенант.
— Господь Бог свидетель! — Адриан клятвенно поднял руку.
Лейтенант расхохотался. Дальше Адриан ехал с офицерами, а еще через пару дней занялся привычным делом. Он оформлял и списывал армейское имущество. Судьба упорно не давала ему сойти с проторенной семейной колеи.
По пути к ним присоединилось еще несколько добровольческих батальонов, и Адриан снова оказался полезен. Там, где новобранцы, только что ставшие интендантами, вставали в тупик, он просто шел и договаривался. Обычная работа.
Так, в хлопотах, он и не заметил, как попал в Пруссию. А еще через день оказалось, что дело совсем худо. Канцелярия, как это обычно водится, от событий отставала. Солдаты генерала Клебера, на помощь которым они вышли, сидели в осаде в крепости Майнц и ждали конца.
Ни подойти, ни хоть чем-то помочь было уже невозможно. Враги обложили крепость со всех сторон, грамотно, возвели все необходимые полевые фортификационные сооружения. Бомбардировка уже шла вовсю. Удар в тыл прусской армии стал бы коллективным самоубийством для французов. Приказ повернуть назад означал бы верную гильотину для того генерала, который его отдал.
Понятно, что офицеры переругались вдребезги. Потом французские батальоны заметила конная разведка пруссаков. Из-за лесочка, то ли демонстрируя мощь, то ли и впрямь собираясь открыть огонь, начала выдвигаться артиллерия.
«Вот она, расплата», — подумал Адриан.
Силы были настолько неравны, что в ступор впали все, от старших командиров до последнего пехотинца.
— Договариваться надо, — обронил он.
— Хочешь попробовать? — со злой иронией поинтересовался тот самый лейтенант, который увидел в нем аристократа.
