– Я обнаружила, что она валяется в постели вместо того, чтобы работать, заявила миссис Пул. – И когда поняла, что у нее за «болезнь», я ее уволила.
– Умоляю, миледи, – взмолилась горничная, – не позволяйте…
– Сказала тебе, – замолчи! – Миссис Пул залепила ей пощечину, отчего Меган заплакала еще горше.
Возмущенная Бринн встала между ними:
– Довольно, миссис Пул!
– Ей бы как следует по ушам настучать, и то было бы мало! Не увольнять за такое надо, а на помойку выкидывать.
Бринн прищурилась:
– Если вы ударите ее еще раз, я вас уволю.
Миссис Пул ткнула пальцем в скорчившуюся на полу всхлипывающую Меган.
– Бесстыдным развратницам я у себя работать не позволю!
– Это не вам решать. Миссис Пул трясло от ярости.
– Подбирать персонал для работы по дому всегда было моей обязанностью. Моей и мистера Нейсмита.
– Возможно, так оно было раньше, но теперь я тут хозяйка. – Бринн перевела взгляд на горничную: – Поднимайся, Мег. Стоять на коленях на жестком полу не очень удобно.
Служанка, дрожа, повиновалась.
– Прошу вас, миледи, – пробормотала она, в отчаянии цепляясь за руку Бринн, видя в ней свою спасительницу. – Что со мной будет, если меня выкинут на улицу?
– Тебя не выкинут на улицу, – заверила ее Бринн. Домоправительница презрительно шмыгнула носом.
– Она не желает сообщить, кто отец ее ублюдка. Впрочем, может, она и не помнит уже, с кем его прижила.
Мег замерла. Плечи ее перестали вздрагивать.
– Конечно, я знаю, кто отец. Я просто вам не скажу.
– Бесстыдная потаскуха, – не унималась миссис Пул, – ввела мужчину в грех… – Она вдруг замолчала и, покраснев, уставилась куда-то через плечо Бринн, в сторону дверного проема. – Милорд…
Лусиан с любопытством оглядывал всех троих.
Бринн стало не по себе. Появление Лусиана могло плохо отразиться на них всех. Они не только потревожили покой хозяина дома, но и заставили его подняться на половину слуг, чтобы расследовать инцидент. Но Бринн больше волновало не то, что они потревожили Лусиана, а то, что она увидела в нем угрозу Мег и ее будущему ребенку. В ней внезапно проснулось чувство женской солидарности. Она была готова встать на ее защиту. Бринн понятия не имела, как поведет себя Лусиан в такой ситуации. Даст ли добро миссис Пул и уволит Мег или окажет девушке снисхождение хотя бы в память о своем беспутном прошлом. Бринн понимала, что для горничной было бы лучше, если б она сама, хозяйка дома, решила ее участь, не привлекая Лусиана. Хотя, конечно, пришлось бы выдержать схватку с домоправительницей.
– Достаточно, миссис Пул, – сказала Бринн, не дав домоправительнице опомниться. – Вы можете идти.
Миссис Пул упрямо вздернула подбородок:
– Я бы хотела услышать, что по этому поводу скажет лорд Уиклифф, миледи.
– Нам ни к чему беспокоить лорда Уиклиффа. – Она послала Лусиану умоляющий взгляд и жалкую улыбку. – Сожалею о том, что вас побеспокоили. Этого больше не случится.
Лусиан приподнял бровь и посмотрел на нее долгим взглядом, затем перевел взгляд на домоправительницу. Та скривила губы так, словно только что проглотила уксус.
– Надеюсь, вы понимаете, миссис Пул, – с предательской мягкостью сказал Лусиан, – что леди Уиклифф хозяйка в этом доме. Она занимается всеми вопросами, связанными с ведением хозяйства. В том числе и наймом прислуги. И ей решать, кого оставлять, а кого уволить.
С миссис Пул мигом сошла спесь. Она поняла не слишком завуалированный намек хозяина.
– Да, конечно, милорд, – кротко сказала она и удалилась, прямая, как палка, позволив себе только один уничтожающий взгляд в сторону Меган.
Бринн посмотрела на мужа с безмерной благодарностью во взгляде. Хорошо, что он не стал подрывать ее авторитет. Положение ее в доме было и так достаточно шатким, принимая во внимание то, как вначале складывались их супружеские отношения. Слуги, конечно, все видели.
Лусиан продолжал наблюдать за женой.
– Я надеялся, что могу рассчитывать на то, что ты составишь мне компанию за завтраком, моя любовь, – сказал он непринужденно.
– Я сейчас же спущусь, только… я бы хотела задержаться здесь на пару секунд.
– Конечно. Жду тебя внизу.
Когда он ушел, Бринн велела Меган немедленно лечь в постель. Вид у нее был совсем больной.
– Спасибо, миледи, – сказала девушка. Лицо у нее было зеленоватого оттенка.
– Может, стоит позвать врача?
– Не надо. Сейчас все пройдет. У моей сестры тоже так было, когда она носила ребенка.
Когда Меган свернулась калачиком на кровати, Бринн подошла к умывальнику. Смочив водой, уголок салфетки, Бринн огляделась. Здесь было не слишком приятно жить, решила она, обведя взглядом комнату для прислуги. Голые стены, дощатый пол даже без половиков, койки в несколько рядов, между койками тумбочки. Ничего, что радовало бы глаз. Зимой тут, в мансарде, было холодно, летом жарко. Мег не могла остаться здесь с ребенком. И дело не только в том, что она подавала бы дурной пример другим слугам, просто ребенку тут было не место. Необходимо найти другое решение.
Присев рядом с Мег на койку, Бринн приложила ко лбу девушки влажную салфетку. Прошло несколько секунд, и тошнота, судя по всему, отступила. Мег открыла глаза.
– Вы так добры, миледи. Бринн ответила ей улыбкой:
– Ты не хочешь рассказать мне, что произошло? Мег опустила глаза.
– Может, я слабая и испорченная, но я не соблазняла его, как сказала миссис Пул. Он просто был такой красивый…
– Кто отец, Мег? – спросила Бринн. – Ты не должна одна нести весь этот груз.
У Мег задрожала нижняя губа.
– Мне не хотелось бы говорить. Не хочу, чтобы у него были неприятности.
– Мег, я не смогу тебе помочь, если не пойму твою ситуацию.
– Ну, это уже все равно не имеет значения. Он не хочет на мне жениться. Но… Его зовут Джон, миледи. Джон Хотчкис. Он служит лакеем у лорда Бонами. Его дом как раз напротив нашего, на другой стороне сквера.
Бринн не знала, как быть.
– Твой Джон знает о ребенке?
– Он знает. – Слезы с новой силой потекли у Мег по щекам.
– И что он говорит?
– Он боится, что его уволят, если он сделает мне предложение. Но даже если ему разрешат жениться, то денег на содержание жены у него все равно нет. Я думаю, он просто не хочет жениться, и все. – Мег закрыла лицо руками. – Это случилось всего два раза. Я никогда не думала… Моя мама умерла бы со стыда. Если бы была жива. И моя сестра… Теперь она точно от меня откажется.
